Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

Первая инспекция работы подчиненных органов была осуществлена Н. Г. Ханниковым еще до его официального вступления в должность 24 октября 1941 г. – 17 и 21 октября, будучи в 31-й армии, он указал С. А. Кривулину и его заместителю Г. Г. Моршинину «на ряд безобразных явлений в армии». 31 октября в особый отдел 31-й армии, командование которой за две недели до этого было обвинено военным руководством в не удержании участка обороны, паникерстве, уничтожении большого числа боеприпасов при отступлении из Ржева и т. д., выезжала группа сотрудников особого отдела фронта во главе с М. А. Оксенем. Ситуация характеризовалась проверяющими, как «панический отход полевого управления и тылов армии 12 октября в районе г. Старица». Усугубляли ее потеря ряда особоважных документов (сейф члена Военного совета и др.), а также оставление автомашины с «оперативными документами и всем делопроизводством» ОО НКВД 31-й армии на территории, занятой противником.

Тверской историк С. А. Герасимова так описывает сложившуюся ситуацию: командующий 29-й армии, и одновременно заместитель наркома внутренних дел Л. П. Берии по пограничным и внутренним войскам НКВД И. И. Масленников виновных нашел еще до оставления Ржева. 13 октября 1941 г. Военный совет 29-й армии возбудил ходатайство перед Военным советом Западного фронта о привлечении к судебной ответственности командующего 31-й армии генерал-майора В. Н. Далматова, начальника штаба армии полковника Н. П. Анисимова и начальника политотдела армии полкового комиссара Н. Ф. Медведева. 9 ноября 1941 г. Ставкой ВГК было принято решение об их аресте и предании суду.

Но проведенное следствие не выявило фактов личной вины командования армии во многих предъявленных обвинениях. Заместитель главного военного прокурора РККА в письме начальнику Генерального штаба 16 декабря 1941 г. писал, что, учитывая условия тех дней и положительные характеристики названных лиц, оснований для предания их суду нет, и предлагал дело о них разрешить в дисциплинарном порядке. Что и было сделано: бывшие члены Военного совета 31-й армии получили новые назначения с понижением в должности.

Все это не могло не затронуть особый отдел 31-й армии. В ходе расследования один из ответственных за делопроизводство сотрудников особарма был обнаружен в Москве, но результатом стали устроившие всех сведения, что документы отдела все же были уничтожены проходящим мимо особым отделом одной из дивизий. Тем не менее, Н. Г. Ханниковым было инициировано отстранение С. А. Кривулина от должности, и это сыграло свою роль в дальнейшей судьбе Д. И. Горюнова.

В ноябре же 1941 г. он принимал непосредственное участие в формировании аппарата особого отдела фронта. Обстановку тех дней можно оценить с учетом воспоминаний командующего Калининским фронтом И. С. Конева, который говорил, что еще в конце ноября 1941 г. ему «предстояло подготовить и провести наступательную операцию, когда фактически еще не существовало штаба Калининского фронта, не было ни начальника штаба, ни своих органов тыла и снабжения».

В октябре – ноябре 1941 г. особый отдел НКВД КФ также находился в стадии формирования. Им осуществлялись инспекторские проверки вошедших в состав фронта армейских особых отделов, велась работа по восстановлению оперативных сил и средств, понесших потери в октябрьских боях дивизий. В самом особом отделе фронта имел место недокомплект сотрудников, – и оперсостава, и начальников отделений, люди были новые, не притертые.

По итогам проверок были даны указания о мобилизации усилий на предотвращение дезертирства красноармейцев и их перехода на сторону врага. Анализ дисциплинарной практики ОО НКВД Калининского фронта за октябрь – декабрь 1941 г. свидетельствует о том, что именно эта работа являлась на данном этапе приоритетной в деятельности армейских чекистов. За допущенные факты дезертирства, измены Родине оперработники несли суровое наказание. В Московском особом полку 31-й армии после трех случаев групповой измены Родине оперуполномоченному полка Н. Г. Ханниковым был объявлен выговор, с оговоркой: «Таким слабым дисциплинарным взысканием ограничиваюсь только потому, что Б. молодой работник, менее месяца был в полку и в боях с частью полка проявил себя с положительной стороны…».

В ноябре 1941 г. особорганами Калининского фронта было арестовано 694 человека: «шпионов и диверсантов» – 59, «изменников» – 96, «дезертиров» – 229, «членовредителей» – 49, «трусов и паникеров» – 32. Во внесудебном порядке, по постановлениям особых отделов, было расстреляно 37 военнослужащих. В ходе проведенных заградительных мероприятий задержано 5842 человека, из которых 240 арестовано, 5544 направлено в полевые части.