Тайная вечеря

— Вам, конечно, известно значение сосуда в руках у вашей Магдалины?

Я покачал головой.

— Об этом говорится в четырнадцатой главе Евангелия от Марка, малыш. Эта женщина преломила над головой Иисуса сосуд с миром, как будто жрица над головой истинного царя... Смертного царя, из плоти и крови.

В этот момент вошел маэстро. К всеобщему удивлению, при виде самозванца в мастерской он просиял, вместо того чтобы возмутиться. Едва увидев друг друга, они крепко обнялись, расцеловались и тут же принялись беседовать как на возвышенные, так и на приземленные темы. Именно тогда я впервые услышал то, чего и вообразить не мог об истинной Марии Магдалине:

— Работы продолжаются в хорошем темпе, дорогой Леонардо, — с радостью проговорил херувим. — Хотя со времени смерти старика Козимо меня преследует ощущение, что все наши усилия в любой момент могут пойти прахом. Уверен, в ближайшем будущем флорентийскую республику ждут тяжелейшие испытания.

Маэстро сжал в своих крупных руках кузнеца изящные кисти гостя.

— Говоришь, пойдет прахом? — загремел его голос. — Твоя Академия — это храм знаний, основательных, как пирамиды Египта! Или она не превратилась всего за несколько лет в место паломничества юношей, желающих знать больше о наших блистательных предках? Ты успешно перевел труды Плотина, Дионисия, Прокла и даже самого Гермеса Трисмегиста. Тайны египетских фараонов теперь тоже звучат на латыни. Эти достижения нельзя уничтожить! Ты самый выдающийся мыслитель во Флоренции, мой друг!

Человек в черном покраснел.

— Ты очень добр ко мне, друг Леонардо. Тем не менее нашa борьба за возрождение знаний, утраченных человечеством в легендарные времена золотого века, сейчас ослабевает. Поэтому я и приехал повидаться с тобой.

— Ты говоришь о поражении? Ты?

— Тебе хорошо известно, что я одержим идеями Платона с тех самых пор, как перевел его труды для старика Козимо.

— Еще бы! Твоя идея о бессмертии души! Это открытие увековечит твое имя! Я так и вижу его высеченным на огромной триумфальной арке: МАРСИЛИО ФИЧИНО. ГЕРОЙ, ВЕРНУВШИЙ НАМ ДОСТОИНСТВО. Тебя благословит сам Папа.

Херувим рассмеялся:

— Ты как всегда преувеличиваешь, Леонардо.

— Ты так думаешь?

— На самом деле все эти почести заслужили Пифагор, Сократ, Платон и даже Аристотель. Здесь нет моей заслуги. Я всего лишь перевел их труды на латынь, чтобы все имели доступ к этим знаниям.

— В таком случае, Марсилио, что тебя беспокоит?

— Меня беспокоит Папа, маэстро. У меня есть достаточно оснований полагать, что именно он стоит за покушением на Лоренцо Медичи. Уверен, что им руководили не столько политические, сколько религиозные амбиции.

Леонардо поднял густые брови вверх, но продолжал слушать, не перебивая.

— Уже несколько месяцев в городе действует этот проклятый interdict [37]. Со времени покушения на Медичи обстановка стала просто невыносимой. В церквях запрещено совершать таинства и обряды. Но что хуже всего, так это то, что натиск будет продолжаться до тех пор, пока я не сдамся...

— Ты? — исполин вздрогнул. — А какое ты имеешь к этому отношение?

— Папа хочет, чтобы Академия отказалась от целого ряда древних текстов и документов, в которых содержатся утверждения, противоречащие доктрине Рима. Заговор против Лоренцо, помимо всего прочего, преследовал цель — силой завладеть этими источниками. В Риме заинтересованы в том, чтобы отнять у нас апокрифические писания апостола Иоанна, которые, как тебе хорошо известно, с некоторых пор находятся в наших руках.

— Понятно...

Мой учитель погладил бороду, как он всегда делает, когда над чем-либо размышляет.

— А за какие сведения ты опасаешься, Марсилио? — поинтересовался он.

— В этих копиях копий неизвестных писаний любимого ученика говорится о том, что произошло с апостолами после смерти Иисуса. Согласно этим письменам, бразды правления первой Церковью в ее первоначальном виде находились в руках Иакова, а вовсе не Петра. Представляешь? Законность папства лопается, как мыльный пузырь!

— И ты думаешь, что в Риме знают о существовании этих документов и стремятся заполучить их любой ценой...

Херувим кивнул и добавил:

— Тексты Иоанна этим не ограничиваются.

— Ах, вот оно что...

— Говорят, что кроме Церкви Иакова в среде апостолов зародилось еще одно религиозное направление, возглавляемое Марией Магдалиной, которой помогал сам Иоанн.

На лице маэстро появилось недовольное выражение, а человек в черном продолжал:

— Иоанн утверждает, что Магдалина всегда была очень близка Иисусу. Многие даже полагали, что именно она должна была продолжать его дело, а не горстка малодушных апостолов, бросивших своего учителя в минуту опасности...

— А почему ты мне все это сейчас рассказываешь?

— А потому, Леонардо, что тебя избрали хранителем этой информации.

Благородный херувим сделал глубокий вдох и продолжил: