Тайная вечеря

Отец Марии и не пытался скрыть самодовольства. Он принарядился и благоухал дорогим парфюмом. Мантия из новой шерсти спадала с плеч почти до щиколоток. Учтиво поприветствовав свою дочь, он пригласил меня проследовать за ним в кабинет, поскольку хотел побеседовать со мной наедине.

— Я знаю, что служители веры вроде вас, падре Лейр, не одобряют того, чем я занимаюсь.

Первая же его фраза привела меня в замешательство. Речь этого субъекта представляла собой какую-то смесь испанского языка и миланского диалекта, придававшую ему своеобразный колорит. Речь его была такой же странной, как и кабинет — до отказа забитый музыкальными инструментами, картинами и обломками античных капителей.

— Разве вас не восхищает все это? — Его вопрос вывел меня из состояния задумчивости. — Позвольте мне кое- что объяснить вам, падре. Моя работа заключается в том, чтобы извлечь из забвения то, что наши предки оставили под землей. Иногда это монеты или просто останки тел. Однако часто попадаются изваяния языческих богов, ко-торые, по мнению таких, как вы, не следует вновь извлекать на свет Божий. Я безумно люблю эти скульптуры времен Римской империи. Они красивы, пропорциональны... совершенны. И дороги. Очень дороги. Мой бизнес, чего греха таить, процветает как никогда. — Джакаранда разлил вино в серебряные бокалы, не переставая хвастаться: — Полагаю, Мария вам уже сообщила, что Его Святейшество благословляет мою деятельность. Много лет назад, еще будучи кардиналом, он закрепил за собой привилегированное право первым осматривать мои находки. И щедро со мной расплачивается.

— Понятно. Хотя, — я недовольно поморщился, — полагаю, вы распорядились меня позвать не только для того, чтобы ввести в курс своих дел. Или я ошибаюсь?

Хозяин дома натянуто улыбнулся.

— Я очень хорошо знаю, кто вы такой, падре Лейр. Несколько дней назад вы отрекомендовались как инквизитор секретарю герцога под предлогом намерения засвидетельствовать иль Моро свое почтение в связи со смертью донны Беатриче. Вы приехали из Рима, поселились в монастыре Санта Мария делле Грацие и проводите большую часть времени, разгадывая загадки на латыни. Как видите, я знаю о вас почти все, падре.

Антиквар с наслаждением отпил красной жидкости из бокала и повторил:

— Почти...

— Я вас не понимаю.

— Позвольте, я сразу перейду к сути вопроса. Вы, похоже, человек умный и, возможно, поможете мне решить нашу общую проблему. Речь идет о брате Александре Тривулцио.

Наконец-то он заговорил о смерти библиотекаря.

— Он был моим близким другом еще задолго до вашего приезда в Милан. Можно даже сказать, он был моим компаньоном. Тривулцио выступал посредником между некоторыми влиятельными миланскими семьями и мной. Через него я мог предлагать им антиквариат, не возбуждая подозрений курии. Конечно, за свои услуги брат Александр получал некоторую компенсацию.

Я сделал шаг назад.

— Вам это кажется странным, падре Лейр? Другие монахи в Болонье, Ферраре или Сиене тоже помогают мне при заключении такого рода сделок. Мы никого не убиваем, всего лишь обходим запреты, насмехаясь над абсурдной щепетильностью, которую, я уверен, со временем мы будем вспоминать как нечто смехотворное, присущее лишь закоснелым умам. Что плохого в том, чтобы восстановить фрагменты нашего утраченного прошлого и передать их состоятельным людям? Разве не возвышается египетский обелиск на площади Святого Петра в Риме?

— Вы лезете в пасть льву, синьор, — сурово произнес я. — Позвольте напомнить, что я являюсь представителем курии, от которой вы прячетесь.

— Да, разумеется, но позвольте мне продолжить. К сожалению, не только ваша грозная курия чинит препятствия нашей работе. Как вы можете предположить, я продаю произведения искусства и старинные вещи богатым придворным дамам за спиной у их мужей, которые тоже не одобряют подобной деятельности. Брат Александр играл ключевую роль в некоторых наиболее важных моих операциях. Он обладал уникальной способностью проникнуть в любой особняк в Милане под предлогом исповеди, а затем заключить сделку под самым носом у благородных ломбардийцев.

— А что он получал взамен? Деньги?.. Позвольте мне усомниться в этом.

— Книги, падре Лейр. Он получал книги, печатные или написанные от руки, по цене, не соответствующей их настоящей стоимости. Я расплачивался с ним тщательно переписанными или изготовленными на печатных станках Франции или Германской империи произведениями. Он получал натурой, если хотите. Его единственной страстью было приобретать все новые и новые тома для библиотеки Санта Мария. Хотя, мне кажется, это вам должно быть известно.

— Я по-прежнему не могу понять, почему вы все это мне рассказываете. Если брат Александр был вашим другом, зачем вам пятнать его память подобными откровениями?