Тайная вечеря

— Думаю, вы предлагаете слишком замысловатые толкования, — наконец произнесла она. — Насколько мне известно, маэстро — большой любитель простоты. — Марко и Бернардино повернулись к красавице. — Если он изобразил один край скатерти завязанным в узел, а другой оставил ниспадающим, то потому, что хотел привлечь внимание зрителя к этому углу стола. Здесь что-то есть. Здесь он изобразил себя самого, и он хочет, чтобы мы поняли почему.

Луини протянул руку к узлу и провел по нему подушечками пальцев. Узел был изображен очень искусно: каждая складка ткани выглядела очень натурально.

— Думаю, Елена права, — кивнул он.

— Права? В чем?

— Смотрите внимательно, Марко. Та часть композиции, к которой привлекает внимание узел, освещена гораздо лучше. Обратите внимание на тени на лицах апостолов. Видите? Они гораздо гуще, контрастнее по сравнению с остальными. — Обратив к спутникам греческий профиль, ди Оджоне долго смотрел на стену, изучая игру светотени на одежде и лицах апостолов. — Мне кажется, это не лишено смысла, — продолжал Луини, словно размышляя вслух. — Эта сторона фрески освещена больше, чем вся остальная картина, потому что для Леонардо познание исходит от Платона. Он представляет собой солнце, которое освещает разум. И больше других апостолов сияет святой Симон — обладатель греческого профиля, единственный из всех одетый в белые одежды...

Это наблюдение напомнило Луини еще об одном важном факте.

— А Матфей, апостол, который находится возле маэстро, это не кто иной, как Марсилио Фичино... Ну конечно! — неожиданно громко воскликнул он. — Незадолго до нашего отъезда из Флоренции Фичино передал маэстро писания Иоанна. Вот где кроется ключ!

Елена в изумлении смотрела на него.

— Ключ? Какой ключ?

— Теперь мне все понятно. Древние посвящали своих адептов, возлагая неизданное евангелие от Иоанна им на голову. Они верили, что путем подобного контакта духовная суть произведения передавалась в мозг и сердце желающего стать истинным христианином. Книга Иоанна содержала удивительные откровения о миссии Христа на земле и указывала путь, которым мы должны следовать, чтобы заслужить себе место на небесах. Леонардо... — Луини перевел дух. — Леонардо изложил этот текст в произведении искусства, в которое включил все основные символы. Поэтому он и послал нас сюда — чтобы мы посвятили тебя, Елена! Он верит, что это произведение сообщит тебе мистическую тайну Иоанна!

— И вы можете посвятить меня, даже не зная точно, что именно записал маэстро? — В голосе девушки звучало изумление. — Да, поскольку другого выхода нет. В древности послушники даже не открывали утраченную книгу Иоанна. Многие даже не умели читать. Почему же эта фреска не может воздействовать подобным образом на нас? И еще: посмотрите на Христа. Он находится на достаточной высоте, чтобы мы могли стать внизу и принять это мистическое рукоположение. Одна его рука будет покровительственно простерта над нашей головой, а другая — обращена к небу.

Девушка еще раз бросила взгляд на альфу. Бернардино был прав. Сцена застолья размещалась на достаточной высоте, чтобы человек определенного роста мог стать под скатертью. Это было хорошее место для принятия духа картины. Тем не менее прагматичность Елены вынуждала ее искать более рациональное толкование. Леонардо был практичным человеком, не склонным к мистическим измышлениям.

— Кажется, я знаю, как нам прочитать послание «Вечери»... — Елена запнулась. Не успела она встать под защиту альфы, как ее осенило. — Вы помните список качеств, которые маэстро заставил вас выучить, чтобы вы хорошо представляли себе апостолов, когда вам потребуется писать их портреты?

Бернардино растерянно кивнул. События того дня, когда юная красавица выхватила у него список, все еще стояли перед глазами. Он покраснел.

— А вы могли бы мне сказать, какой добродетелью был наделен Иуда Фаддей? — упорно гнула свою линию Елена.

— Фаддей?

— Да, Фаддей.

Луини порылся в памяти.

— Occultator. Утаивающий.

— Вот именно, — улыбнулась Елена. — Вот вам ваша О. Видите? Мы опять пришли к омеге. И это не может быть случайностью.

38

— Тысяча чертей!

Возглас ликования, изданный Бернардино Луини, эхом отразился от стен трапезной.

— Не может быть, чтобы это было так просто!

Задумавшись над открытием девушки, маэстро принялся заново изучать расположение апостолов. Чтобы видеть их всех одновременно, ему пришлось отойти на три шага назад. С расстояния в несколько метров от северной стены он увидел перед собой целостную картину. Все апостолы — от Варфоломея до Иоанна и от Фомы до Симона располагались группами по три человека. Лица почти всех были обращены к Христу, за исключением троих — возлюбленного ученика, глаза которого были закрыты, и Матфея и Фаддея, которые смотрели в другую сторону.

Луини оторвал кусок картона от одного из разбросанных повсюду этюдов и принялся углем рисовать на обороте силуэты участников вечери. Марко и Елена с любопытством следили за его действиями. Тем временем Прорицатель этажом выше изнемогал от нетерпения, поскольку до него не доносилось ни звука.