Тайная война

– Хм, – с важностью хмыкнул поручик. – В таком случае, похоже, мы можем быть весьма полезны друг другу. Наш отряд сейчас идёт к своей цели. Буквально полдня назад им был разгромлен турецкий гарнизон в Княжеваце, и там же разбита ещё и сотня кавалерии сипахов. Османы этого им, конечно же, не простят и они, разумеется, кинут сюда большие силы, справиться с которыми у русского отряда уже точно не получится. Если союзные им гайдуки столь отважного команданта Братислава помогут запутать их отряду след, то он лично будет им очень благодарен и всенепременнейше доложит об этой важной помощи в свой штаб армии, а может быть даже и лично фельдмаршалу Румянцеву. Как знать, может быть, эта услуга когда-нибудь и зачтётся гайдукам в будущем. А пока же у него есть хороший подарок для союзников, это три десятка ружей, из которых два самой новой французской системы. И к ним ещё есть даже около полпуда патронного пороха в придачу.

Братислав явно пылал желанием помочь. Более того, он был даже этому очень рад. Что для него турки, пусть их даже и очень много, когда они, сербы, знают здесь каждый куст и расщелину. Пусть русские офицеры даже не сомневаются, они уведут возможную погоню на восток к Видинскому санджаку в Болгарию. Там хорошие горные, поросшие лесом склоны, и кавалерии османов ни за что не угнаться на конях за гайдуками.

– Ну что же, хорошо, – улыбнулся Озеров и протянул Слободану руку. – Тогда скрепим наш союз рукопожатием. Нам действительно очень нужна ваша помощь, друг. Как знать, может быть, придёт время, и мы сможем ещё сражаться вместе, в одном строю!

На следующее утро отдохнувшая и пополнившая припасы команда вышла на север. Егеря шли по уже знакомому им маршруту к Заечарам. В это же самое время по объявленному сигналу сбора в освобождённом от турок Княжеваце собиралась вся чета Братислава. Из многих окрестных сёл и хуторов подходили со старыми дедовскими мушкетами, фитильными ружьями и самым разнообразным холодным оружием взрослые серьёзные мужики и парни. Команданту нужно было два дня, чтобы перевооружить свой отряд и увести его на юго-восток в горный массив Чупровска-Планина ближе к горе Миджур.

К вечеру следующего дня остатки разбитой егерями в Княжеваце сотни сипахов достигли Парачина, и уже от него гонцы поскакали с докладом в Ниш. Командир алая Хюссейн, помня строжайшее указание наместника реагировать на любое известие о вооружённых отрядах в пашалыке, вывел самолично пять сотен из города и двинулся в сторону Княжеваца. С момента уничтожения в этом городке гарнизона и до прибытия туда турок прошло ровно три дня. Пока что всё шло так, как ранее и рассчитывали русские офицеры. Заняв городок и допросив местное население, османы выставили вокруг дозоры и устроили отдых. Один из этих дозоров, проходя в пяти милях лесным просёлком на юго-восток, был обстрелян из зарослей неизвестными. Отряд из десятка всадников потерял троих и спешно отступил к основным силам в город. Утром все пять сотен сипахов вышли к месту нападения и прочесали окрестности. Были найдены тела убитых и натоптанный след от большого отряда, уходящего в сторону Болгарских гор. Бигбаши отправил гонцов с известием в Ниш и запросил подкрепление из горцев, а сам, спешив половину своего отряда, приступил к преследованию врага.

В это самое время егеря преодолели шестьдесят вёрст и были всего в двух днях перехода от Заечар. Этот город был значительно больше Княжеваца, имел сильный турецкий гарнизон, и нужно было сделать всё, чтобы проскочить его незаметно. Погода была неустойчивой, недавняя оттепель сменилась резким похолоданием, что было, в общем-то, отряду на руку. Снег затвердел, кристаллизировался, и его толстая верхняя корка громко хрустела под ногами.

Цыган отполз за густой куст орешника, выступающий из леса, и поднял руку со сжатым кулаком вверх – «Внимание! Тревога! Возможна опасность!» Затем он раскрыл ладонь и опустил её несколько раз к земле – «Всем лечь и укрыться!» Четверо егерей из головного дозора рассредоточились за стволами деревьев и вжались в сугробы.

У старшего слух и зрение острые, если он подаёт сигнал, значит, что-то почуял. И правда, скоро с левой стороны натоптанного тракта послышался цокот копыт, и мимо разведки неспешно проехала пара десятков всадников. Распределившись, они внимательно осматривали обочину и лесную опушку. Так и казалось, что эти всадники в их стёганых толстых халатах и в лохматых бараньих шапках видят эти бело-серые холмики в грязных разводах на снегу, и вот-вот они развернутся резко, чтобы накинуться всей своей массой на егерей!

Но нет, сипахи проехали дальше по дороге, и совсем скоро цокот копыт исчез вдали.

– Вашбродь, не акынджи (лёгкая иррегулярная конница) это были, а пара десятков сипахов по этому тракту дозором шли, – докладывал Лужин. – Эти, конечно, вовсе даже не беслы, но по их настрою видно было, что уж больно хорошо они накручены своим начальством. С антиресом они подступы к дороге оглядывали, внимательно эдак.