Тайная война воздушного штрафбата

Висящая теперь на ремне кобура с двенадцатизарядным кольтом придавала путнику уверенности. Путь себе Борис расчищал мачете, а ориентировался по карте и компасу. Правда, карта была авиационная, не слишком подходящая для наземной ориентировки. Но за неимением лучшей и такая подмога оказалась весьма кстати. Благодаря приобретённой экипировке и вновь вспомнившей о нём Фортуне всего через два часа Борис вышел к пограничному знаку.

А дальше снова начались проблемы: из кустов на него неожиданно набросились какие-то плохо одетые люди. По определённым признакам Нефёдов догадался, что наткнулся на группу беженцев. Похоже, они были сельскими жителями. Возможно, даже крохотный отряд состоял из близких родственников.

Каждый год владения Моргана Арройи пытались покинуть несколько десятков тысяч отчаявшихся крестьян, — их деревни были сожжены карателями, на чьи скудные урожаи зарились и партизаны, и правительственные чиновники. Уже не первое поколение здешних сельских жителей страдало от затяжной междоусобной войны, которая велась с первобытной жестокостью. Зверства давно стали обыденностью для палачей и их жертв. Цена человеческой жизни в этой проклятой Богом стране была ничтожна мала, как и предупреждал Нефёдова знакомый дипломат.

Удивительным было то, что набросившиеся на незнакомца из засады беженцы сразу не размозжили ему голову. Скорее всего они не сделали этого лишь потому, что вовремя сообразили: попавшийся им в руки человек совсем не похож на пограничника. Странный субъект заинтересовал предводителя группы — хромого мужчину со злыми вытаращенными глазами. На вид ему было лет тридцать — по местным меркам возраст преклонный. В государстве, которое его лидер объявил «народным» и «социальным», средняя продолжительность жизни мужчин равнялась 23 годам, женщин — на шесть лет больше…

Хромой явно не намеревался долго возиться со странным белым, тем более тащить с собой такую обузу. По случаю пленения Нефёдова был устроен короткий привал, во время которого предводитель беженцев решил допросить взятого «языка» перед тем, как прикончить его.

Отчего-то Борис сразу хорошо почувствовал настроение собеседника и его спутников. Страх согнал этих несчастных с земли, на которой, возможно, жили сотни поколений их предков. Но убегая от своих мучителей, беженцы не менее сильно боялись неизвестного будущего, ожидающего их по ту сторону границы.

Нефёдов попытался языком жестов и мимики убедить туземцев, что в их интересах не убивать его, а в целости сдать властям сопредельного государства как заблудившегося иностранного туриста.

Лихорадочно соображая, как донести до аборигенов свою главную мысль, Борис алчно потирал пальцы рук, с широкой улыбкой раскрывал объятия, давая понять, что за спасение его ценной жизни по ту сторону границы им отвалят кучу денег и примут как дорогих гостей.

В итоге его пантомима возымела действие. Когда маленький отряд поднялся, чтобы продолжить свой путь, хромой ткнул Бориса пальцем в грудь и призывно махнул рукой в ту сторону, откуда Нефёдов пришёл. Конечно, с одной стороны, Бориса не могла обрадовать новость, что вся его ночная эпопея оказалась сизифовым трудом. Но с другой, ему сохранили жизнь, а значит, рано или поздно он всё-таки достигнет своей цели.

Но как вскоре выяснилось, в этой стране ни в чём нельзя быть уверенным даже с прицелом на самую ближайшую перспективу. Буквально через полчаса движения они вышли к странному ограждению. Череда столбов с натянутыми между ними проводами тянулась вдоль ручья. Примерно в полукилометре на вершине холма виднелась дозорная вышка. Борис удивился тому, что ему каким-то образом удалось миновать эту серьёзную преграду.

Беженцы сразу бросились обратно в высокую «слоновью» траву, боясь быть замеченными с вышки. Скрываясь в зарослях, группка людей двинулась вдоль ограды. Спутники Нефёдова шли очень быстро. Непривычный к невыносимой жаре русский с трудом поспевал за ними. Вдыхая горячий воздух, Борис чувствовал себя словно в парной. Язык скрёб по пересохшему нёбу словно рашпиль. Но просить пить было бесполезно. Судя по всему, африканцы утоляли жажду только во время коротких привалов, делая несколько экономных глотков. Приняв белого чужака в свою группу, они и ему дали чуть приложиться к фляге, и это была большая привилегия, которой нельзя было злоупотреблять. Так что приходилось терпеть и, сжав волю в кулак, стараться не отстать от группы.

Километра через полтора ограда неожиданно закончилась. Оказалось, что местная граница напоминает старое одеяло с многочисленными заплатами — не имея средств надёжно отгородиться от внешнего мира, власти постоянно латали бреши, через которые пытались ускользнуть стайки их граждан и проскакивали караваны контрабандистов, но беглецы и деловые люди находили новые лазейки.

И велась эта игра в «кошки-мышки» по изуверским правилам. Нелегалы и контрабандисты не упускали возможности при случае варварски замучить попавшегося к ним в руки пограничника. Не менее беспощадны к «предателям» были охраняющие национальные рубежи солдаты режима.