Тайная жена Казановы

— Девушка была сильной и здоровой, работала в поле, молола зерно. Когда она опускала вниз корзину, ручка каждый раз била ее в живот. — Кончитта хлопнула себя по необъятному животу, чтобы показать мне, как это было. — На закате дня девушка заметила, что не чувствует ребенка.

Она проносила его еще месяц. Пузо выросло до самого носа. Стало твердым, как дерево. От тела начал идти неприятный запах. Девушка поняла: что-то не так. Родные вызвали врача, чтобы тот принял роды. Ни одна повитуха на это не решилась. Когда врач вытащил головку ребенка, она уже разложилась, походила на мокрую бумагу. Головка так и осталась у него в руках. То же самое и с ножкой…

— Кончитта! — взмолилась я. — Прекрати! — Внутри я ощутила резкую боль. Плохой знак.

— Ой! Я напугала тебя! — воскликнула она. — Вот видишь… эти врачи ничем девчонке не помогли! Бедняжка через несколько дней померла! Вся почернела. «Бог дал, Бог взял». — Она покачала головой. — Но ты не волнуйся, Кончитта о тебе позаботится…

Я села, от страха со мной случилась истерика.

— Ступай к Брагадини, — стиснув зубы, взмолилась я. — Найди Джакомо Казанову! Он мне нужен!

Кончитта тут же полетела. Даже денег просить не стала.

Я присела на корточки над ночным горшком, вниз побежала густая кровь. Я захлебнулась рыданиями. Эта утрата раздавила меня, как скала. Моим единственным желанием было держать на руках сладкого, толстенького малыша. Как Святая Дева Мария.

Глава 49

Кровотечение усилилось. Те несколько тряпиц, что у меня были, уже все пропитались кровью. А дальше я стала рвать на тряпки простыни. Тяжелые ставни не пропускали в мою комнату солнечный свет. Я чувствовала себя как животное в пещере, которое свернулось в комочек от боли. Часто в дверь тихонько стучали. Я лежала, затаив дыхание, слезы бежали по щекам. Я никому не могла доверить свою тайну.

Мне нужен Джакомо! Я хотела, чтобы супруг меня утешил. Я вспоминала нашу последнюю ночь вместе, охватившее нас отчаяние у стены площади Барбаро. Мои ноги раздвинуты… его горячее дыхание на моей коже. Неужели из-за этой ночи я оказалась там, где нахожусь сейчас? Или это случилось в одну из ночей, проведенных в комнате брата? В какое-то волшебное мгновение наш малыш стал расти. Но сейчас… наш ребенок уходил от меня… почему? Когда я так его ждала? Хотела больше всего в жизни?

Я услышала, как в комнату скользнула Кончитта.

— Я вернулась, я рядом, — прошептала она, успокаивая.

В одной руке у нее была стопка простыней, за собой она тащила большую сумку.

— Мы ходили в гетто и купили у евреев целую стопку белья… Бог мой! — воскликнула она, когда увидела меня лежащую в темноте. — Ты вся в крови! Больше похоже на лавку мясника!

Я видела, что пряди волос прилипли к ее рыжеватой коже. Она нагрузила себя, как мул. Может, она и не большого ума, но, наверное, именно поэтому она оставалась мне верна. Она делала то, что, на ее взгляд, необходимо было делать. Просто действовала.

— Он уже здесь… Джакомо? — слабым голосом поинтересовалась я.

— Да, cara. Он у меня дома. Обезумел от тревоги, ждет новостей. Пока мы плыли, он тебе кое-что написал…

Кончитта порылась в кармане, достала сложенный листок, протянула мне. Я схватила его с такой силой, о которой и не подозревала. На пару мгновений даже забыла о боли.

Карандашная записка была написана дрожащей рукой.

«Будь мужественной, мой ангел, я обещаю, что не оставлю тебя, пока не прекратится кровотечение. Пообещай, что не станешь истощать себя мыслями о ребенке, который умер. Будут другие дети. Но Катерина — одна-единственная, и ты должна быть сильной! Люблю тебя всем сердцем, моя наивная возлюбленная».

Я поцеловала написанные слова. Джакомо был у стен монастыря. Значит, я в безопасности. Я чувствовала, что не умру.

Я взвыла, когда новыми волнами конвульсий из чрева моего стали извергаться еще кровавые сгустки. Потом Кончитта убрала старые простыни и перестелила постель. Приятно было лежать на чистом белье, но почти сразу новые простыни пропитались кровью. Я лежала в теплой луже собственной крови и чувствовала, что могу лишиться чувств.

— Господи, помоги мне! — услышала я мольбы Кончитты. Она взяла мою руку, пощупала пульс. — Деточка, — продолжала она, держа меня за руку, — ты вся зеленая. Тебе нужен врач! Катерина… ты слышишь меня? Я не знаю, как остановить кровь! Мне придется позвать здешнего врача.

Она направилась к двери, по дороге подхватила окровавленные простыни, спрятала их под юбку.

— Нет! Нет! — закричала я вслед. — Никто не должен об этом знать!

— Но ты умрешь от кровотечения! — Она стала ходить кругами и, кажется, молиться про себя. Кончитта постоянно смотрела в потолок, словно оттуда кто-то мог ей помочь.

Я боялась за свою жизнь — это правда. Но я не могла допустить, чтобы в монастыре узнали, от какой кровопотери я страдаю. В глазах окружающих я погибну, ничто меня не спасет.

— Пусть Джакомо… — сказала я, порывшись в памяти в поисках подсказок, что делать, — пусть Джакомо ступает к Элии в аптеку «Виванте». Ее дядя — врач. Он точно знает, что делать.

— Эта девушка живет в гетто?

— Да. Элия… она друг.