Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея

Вместо этого ЛаВей призывает своих ведьм и магов тренировать какое-то одно умение, один навык и доводить его до совершенства; развить нечто, к чему у вас есть предрасположенность, что вы умеете делать очень хорошо, до такой степени, чтобы научиться делать это неосознанно — например, играть на гобое, или строить с нуля макеты городов, или рисовать лошадей, похожих на лошадей. Когда вы настолько полно и хорошо изучите предмет, что он становится как будто вашим отдельным миром, путем бесконечной практики вы наконец приходите к тому, что при выполнении этого чего-то вам даже не надо задумываться. Таковы магические медитации, трансы, переживания состояний вне тела, наконец, использование магом, стоящим в центре круга и произносящим слова, известные ему одному, тайных техник — все укладывается в эту картину. «Это относится и к музыке, и к магии, — утверждает ЛаВей. — Когда это становится формой самовыражения, когда первое место занимает автопилот, а средство передачи становится второстепенным — именно тогда я перестаю осознанно контролировать как метод, так и инструменты, которые использую.

Единожды вы ознакомились с вашими инструментами, вам следует о них забыть, поскольку в противном случае постоянные мысли о них лишь выведут вас из состояния равновесия. Только для тех литературных онанистов, что изводят тонны бумаги и бесконечные часы, чтобы ничего не сказать, типов, «катающих маленькие шарики из говна», важнейшим фактором является концентрация на том, что служит лишь проводником мысли. Мало того что такой подход ухудшает конечный результат, он еще и опровергает саму цель. Чтобы сделать невозможное, требуется перестать осознавать, посредством чего совершается нечто и каков его механизм. Например, Нижинский так объяснял эффект зависания в воздухе, который производили его прыжки: «Взлетев, я просто делаю паузу». Истинные маги делают простейшие вещи невинно, подобно детям, ибо сосредоточиваются лишь на конечном результате. Я хочу писать музыку такой, какой я ее слышу. Цель оправдывает средства, а средства теряют свою важность».

Дабы вызвать своих демонов созидания, ЛаВей использует разные формы художественного самовыражения. Хотя он и записал ряд смелых песен и собрал несколько саундтреков, главная его страсть — это динамическая обработка музыки, написанной уже давно, но с тех пор забытой. Лишь недавно ЛаВей согласился представить вниманию более широкой публики некоторые свои музыкальные композиции и обработки. Кроме того, он в течение последних лет произвел на свет несколько весьма необычных рисунков и фотографий. В то время, когда лишь Чарли Аддамс[48] и иллюстраторы «Странных сказок» («Weird Tales») делали свою темную и мрачную работу, ЛаВей рисовал и выставлял удивительные, наполняющие безотчетным страхом картины. Его произведения, где одни фигуры преследуют другие, выполнены в бледной и неяркой манере, а некоторые рисунки, практически примитивные из-за демонстративноразмытого, вневременного фокуса, приходилось вообще убирать с выставки, потому что они были «слишком неприятными». То же качество свойственно и его фотографиям, изображающим одинокие, унылые сцены, которые угодили бы лишь извращенному вкусу.

Говоря о силе, воплощенной в отчуждении, и об интересе к тем вещам, которые большинство людей списывают со счетов как старые или незначительные, ЛаВей поясняет: «Нечто, что когда-то было важным, может быть, теперь и забыто большинством, но из-за того, что некогда это было достоянием миллионов, в этой сущности скрыта сила, которую можно собирать, как урожай. С определенной песней или фактом, к примеру, может быть связан такой гигантский пласт, что он не может весь умереть, а лишь лежит, как вампир в гробу, и ждет, пока его вновь вызовут к жизни из могилы. К примеру, в том, что первую фотографию массовой всемирной конгрегации Церкви Сатаны сделал именно Джо Розенталь-тотже человек, что сделал, пожалуй, самую известную фотографию в мире, — водружение флага на Иводзима,[49] — значительно больше оккультного смысла, чем в бесцельном заучивании гримуаров и в ведьминских алфавитах. Люди спрашивают меня, какую музыку лучше использовать при проведении ритуалов, какая оккультная музыка лучше всего. На это я обычно отвечаю, что только в том отделе музыкального магазина, где меньше всего людей, можно с гарантией найти оккультную музыку. В этом и заключается сила давно утерянных массовых ценностей. Поэтому меня раздражают люди, которые морщат носы и спрашивают плаксивым голосом: «Зачем это вообще знать?!» Затем, что некогда в Америке это знал каждый.