Читаем Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея полностью

Но возможно, именно из-за восхищения, которое ЛаВей испытывает к уникальным вещам, — утерянные предметы, которые у него исчезли, часто возвращаются спустя много лет. Похоже, что ЛаВей — своего рода центр притяжения старых и редких книг, например; их он считает физическими явлениями, в которых сохраняется и живет наше прошлое. Ко всем книгам он относится с исключительной осторожностью и доходит до того, что даже многим старым друзьям просто запрещает к ним прикасаться. На табличке в одной из секций его обширной библиотеки написано; «Тем, кто снимет книгу с этих полок, ампутируют руки». «Всегда, когда с этими книгами обращаются не так, как надо, — предупреждает ЛаВей, обводя жестом забитые книгами полки, — происходит что-то нехорошее, как будто они живые. Если кто-то принесет им вред, позже я узнаю, что с тем человеком произошла какая-то трагедия». Такой же эффект на людей производят и клавиатуры ЛаВея. Вообще он — человек, живущий в ракушке, м в его жизни постоянно присутствуют лишь немногие. Если кто-либо вторгается в частные владения ЛаВея без приглашения или оскверняет атмосферу помещения, куда ему позволили войти, нарушителю остается винить лишь самого себя в том несчастье, которое позже настигает его.

Однако, пусть и таким необычным способом, Антон ЛаВей все же сохраняет для нас наше прошлое, ценит его, не дает ему умереть и потерять актуальность. Все утверждают, что переживать прошлое заново бессмысленно и невозможно; а ЛаВей, напротив, призывает своих последователей к тому, чтобы жить в мире по своему выбору, созданному собственноручно. Вернуться во времени, чтобы вновь ощутить те миры, которые вы некогда упустили из виду, или вернуться в ту эпоху, которая вдыхала в вас силы, по мнению ЛаВея, — это не просто один из способов жить, это необходимость. «В желании дотянуться до других миров нет ничего преступного. Да, вас могут обложить за это налогом, но в тюрьму за создание собственного частного мира не посадят… пока. Театральная постановка собственного мира — это здорово, это поглощает с головой. Вам скажут: «нельзя двигаться назад», «нельзя жить в прошлом». Но почему? Говорят: «Оставьте все это позади и переходите к другим вещам»… Чушь! Это все — выражение современной культуры, обходящейся с ценностями как с расходным материалом. Такая техника поголовного усреднения, попытка избавления оттого, что я называю «прошлыми ортодоксиями». Ведь именно наше прошлое делает нас уникальными, соответственно экономический интерес требует, чтобы это прошлое было у нас отнято, дабы нам можно было продать новое улучшенное будущее. Наше общество зависит от одноразового мира, который можно выкинуть, а на его место вставить мир, полностью обновленный во всем, включая людские отношения. А мы плачем, не хотим расставаться с дорогими нам моментами, хотим, чтобы эти мечты, озвученные лишь шепотом, эти мучительные ночи остались с нами навсегда, — мы хотим ухватить их и не дать им просочиться сквозь пальцы. И я призываю: «Не дайте этому произойти. Пусть вещи будут там, где вы хотите, а остальной мир пускай мирится с этим»».

То, как ЛаВей защищает право человека на жизнь в воссозданной им самим культурной среде, не ограничивается лишь простыми развлечениями. Материализация определенных периодов со свойственной им музыкой, одеждой, манерами и культурой речи — всем тем, что уже забыто, — дает потенциальному магу беспрецедентную силу. У ЛаВея есть даже теория, что, если позволить человеку жить именно в той эпохе, которая ему наиболее комфортна, можно увеличить продолжительность его жизни — практически остановить время. Кажется, что сам ЛаВей за последние двадцать лет вовсе не изменился. Фактически и идеи его остались теми же, что и в десять лет, только с тех пор он нашел способы более полно оформить их. Он живет в мире, где чувствует себя счастливым.

Такая замкнутая и самоценная среда может быть выражением уникального знания, секретов, причастными к которым вы можете быть, а это в свою очередь придает вашему миру еще большую магическую силу. Сатана всегда был хранителем секретов, и, по мнению ЛаВея, секретность есть не что иное, как процесс набирания мощи. «Тайная организация является тайной не просто для того, чтобы сохранить в секрете некий корпус информации, а с тем, чтобы черпать мощь из обладания и передачи тайн своим членам. Процесс обучения и, что самое важное, хранения тайной информации, дает вам силу. Если вы просто перескажете суть тайны кому-то, этот кто-то ничего, в сущности, не узнает — так фокусник может объяснить, как выполняется фокус, но он не может провести вас через все те годы тренировки и практики, которые ушли на то, чтобы научиться показывать этот фокус за несколько коротких минут».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь zапрещенных Людей

Брат номер один: Политическая биография Пол Пота
Брат номер один: Политическая биография Пол Пота

Кто такой Пол Пот — тихий учитель, получивший образование в Париже, поклонник Руссо? Его называли «круглолицым чудовищем», «маньяком», преступником «хуже Гитлера». Однако это мало что может объяснить. Ущерб, который Демократическая Кампучия во главе с Пол Потом причинила своему народу, некоторые исследователи назвали «самогеноцидом». Меньше чем за четыре года миллион камбоджийцев (каждый седьмой) умерли от недоедания, непосильного труда, болезней. Около ста тысяч человек казнены за совершение преступлений против государства. В подробной биографии Пол Пота предпринята попытка поместить тирана в контекст родной страны и мировых процессов, исследовать механизмы, приводившие в действие чудовищную машину. Мы шаг за шагом сопровождаем таинственного диктатора, не любившего фотографироваться и так до конца жизни не понявшего, в чем его обвиняют, чтобы разобраться и в этом человеке, и в трагической истории его страны.

Дэвид П. Чэндлер

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное
Четвертая мировая война
Четвертая мировая война

Четвертая мировая война — это война, которую ведет мировой неолиберализм с каждой страной, каждым народом, каждым человеком. И эта та война, на которой передовой отряд — в тылу врага: Сапатистская Армия Национального Освобождения, юго-восток Мексики, штат Чьяпас. На этой войне главное оружие — это не ружья и пушки, но борьба с болезнями и голодом, организация самоуправляющихся коммун и забота о чистоте отхожих мест, реальная поддержка мексиканского общества и мирового антиглобалистского движения. А еще — память о мертвых, стихи о любви, древние мифы и новые сказки. Субкоманданте Маркос, человек без прошлого, всегда в маске, скрывающей его лицо, — голос этой армии, поэт новой революции.В сборнике представлены тексты Маркоса и сапатистского движения, начиная с самой Первой Декларации Лакандонской сельвы по сегодняшний день.

Маркос , Субкоманданте Инсурхенте Маркос , Юрий Дмитриевич Петухов

Публицистика / История / Политика / Проза / Контркультура / Образование и наука

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное