Тайник

— Ладно, насколько я знаю, дело было так. Когда вы вступили в должность, вы об этом плане ничего не знали. Освоившись на новом месте, вы решили, что что-то идет не так, или, возможно, кто-то подкинул вам идею. Думаю, речь шла о бюджете. Короче, городские власти содержали семьи убитых в гангстерских войнах. Вам это показалось странным. Откуда брались средства? Вы или кто-то из ваших бухгалтеров проследили источник этих денег и выяснили, что их выплачивают некие фермеры. Вы были весьма удивлены. Что происходит? Вы — я говорю «вы», но вообще-то имею в виду ваших людей — немного покопались в делах, возможно, съездили в глубинку и проверили, что там делается. Там, к своему величайшему изумлению, вы обнаружили кучу наемных убийц, которые трудились на фермах и выплачивали заработанные деньги городским властям. Теперь вспомнили? Могу назвать имена, если хотите. Граффенрейд, Макэдам, Самуэльсон. Пока только трое. Но у меня есть целый список. Вы меня слушаете?

Генри смотрел в пространство немигающим взглядом. Раскопал-таки, подлый писака. Мэр был в бешенстве.

— Будем считать, что да, — продолжал Фрингс. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем тут дело. Этих убийц отослали в деревню, чтобы они зарабатывали деньги для семей своих же жертв. Это и был план «Навахо». И вот вы, оценив ситуацию, быстро смекнули, что здесь можно неплохо подзаработать. Забрали из домов всех этих вдов и детей и просто рассовали по психушкам и сиротским приютам. Теперь вы могли прикарманивать деньги, поступавшие с этих навахо-ферм. Я правильно понял?

— Вы меня шантажируете, — только и смог выдавить Генри.

Чтобы совладать с собой, он сосредоточился на своем дыхании. Все стремительно уходило из-под контроля. Пожар в архиве. Поляки. Берналь. Теперь это. У мэра пересохло в горле. Оркестр продолжал наигрывать легкую музыку. Гости танцевали и веселились.

— Разве? Чем же? И почему вы мне не возражаете? Объясните, в чем мой шантаж?

Наглый сукин сын. Генри так и подмывало врезать ему. А еще лучше — прикончить одним хорошим ударом.

Фрингс продолжил свое повествование:

— Итак, спустя какое-то время — возможно, через год или около того — вы почувствовали легкое недовольство. Денег явно маловато. Из этого плана можно было выжать гораздо больше. Поэтому вы, а возможно, Берналь или Блок, сообразили, что выращивать можно и более прибыльные культуры. В частности, на марихуане можно заработать…

Этого Генри боялся больше всего. Все другие моменты были неприятны, но не смертельны. Можно было признать свои ошибки и повесить главное на бывшего мэра. В худшем случае это вызвало бы не слишком серьезный скандал. Но наркотики меняли всю картину. Это грозило не только позором и отставкой. Он уже видел себя за тюремной решеткой.

Фрингс тем временем продолжал:

— Этот ваш Смит наладил подпольное производство, нашел ловких ребят для распространения — в общем, выстроил систему. Я не очень понял, почему вы поставляете наркотики только в Ист-Сайд? Почему исключительно чернокожим? Потому что они за вас не голосуют? Или вы хотели оградить от наркоты белое население? Но, честно говоря, мне до этого нет дела. Короче, люди Смита привозят марихуану в город и распространяют.

— Чего вы добиваетесь, Фрингс? — перебил его Генри.

Он подумал, что журналист похож на пса, способного учуять чужой страх. Или на акулу, приплывающую на запах крови. К черту дурацкие аналогии. Мэр принял агрессивную позу.

— Я написал обо всем этом. Материал лежит на моем письменном столе. Если я не позвоню к условленному часу, он появится в утреннем номере. Думаю, мы оба понимаем, чем это вам грозит.

— Какого дьявола вам нужно? — повторил Генри уже настолько громко, что стоявшие неподалеку гости повернулись в его сторону, однако, увидев, что мэр в гневе, быстро отвели глаза.

— Я хочу получить Нору. Если вы освободите ее до указанного срока в целости и сохранности, уничтожу статью. Если нет — вам конец. Даю минуту на размышление.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ

На холодном ночном воздухе Смит слегка протрезвел. Фрингс проигнорировал предупреждение насчет того, что может произойти с его подружкой. И теперь Смит собирался сделать то, что у него получалось лучше всего: прижать певичку, чтобы образумить писаку. Мэр высказался совершенно недвусмысленно: если Фрингс не прекратит вынюхивать, Смит может делать с этой девкой что угодно.

Такси дожидалась целая очередь гостей, и Смит зашагал мимо припаркованных у тротуара лимузинов, водители которых стояли небольшими группами, негромко переговариваясь между собой. Смит чувствовал, как в нем кипит адреналин. Проходя мимо мэрского «фаэтона», он заметил, что водитель, имени которого он не помнил, разговаривает с человеком в низко надвинутой шляпе. Второй мужчина стоял спиной к Смиту, опираясь на багажник машины. Он показался Смиту знакомым. Правда, любой, кто был на дружеской ноге с водителем мэра, наверняка входил в его окружение. Смит прошел мимо, но что-то в этих двоих его насторожило…