Тайник

Мы пошли через лес. Несмотря на мрак, он шел уверенно. С ним я не чувствовала прежнего страха. Но к тому времени как мы добрались до парка, я замерзла, устала и очень хотела есть.

Не успел отец закрыть калитку, как я упала от слабости.

— Выпей. — Он поднес к моим губам фляжку с чем-то крепким.

Я подавилась и выплюнула напиток. Он подхватил меня на руки и понес. Больше ничего не помню.

Очнулась я в своей кровати. За окном было светло, и рядом стояла Сьюзен, с тревогой глядя на меня.

— Да ты уже одета! — заметила она. — Почему снова легла? Заболела?

Я не стала ее разубеждать и проспала все утро.

Остаток дня я двигалась как в тумане. Какой-то частью сознания я боялась, что все это был сон.

— Лира, — шептала я. — Вега. Геркулес.

Эти имена были достаточно реальны, и я цеплялась за них.

Днем я поискала Мэтта, но нашла только Сэма, подстригающего низкие кусты в саду.

— Сегодня утром Мэтт не смог проснуться. Мама говорит, он простудился, — сообщил мне Сэм.

Я от всей души надеялась, что ему вскоре станет лучше. По крайней мере я знала, что он благополучно добрался до дома.

Джуд дочитала главу, отметила место и встала. В ушах звучал голос Эстер. Энтони Уикем все больше интриговал ее. Одинокий человек, но нежный и добрый и явно одержим звездами.

«Был ли он настоящим отцом Эстер? Судя по описаниям, Энтони не походил на терзающегося угрызениями совести Лотарио,[3] скрывающего внебрачное дитя. Но если он не отец, где и зачем нашел ее?»

ГЛАВА 17

«Лицо Луны походит на часы в холле…»

Строчка из детского стихотворения вспомнилась Джуд на следующий день, пока она ждала, когда Клер закончит обслуживать покупательницу. Они собирались сначала пойти на ленч, а потом навестить бабушку в Блейкни. Джуд изучала часы на стене «Стар-бюро» с изображением полной Луны, чьи маленькие свиноподобные черты кривились в издевательском удивлении. Луна взирала на покупателей, рассматривающих витрины, с таким выражением, словно хотела сказать: «И кем вы себя воображаете?»

Лицо совсем как живое, умное… Многие покупатели пытались купить часы, но Клер отказывалась продавать. Рассматривая часы, она краем глаза поглядывала на сестру.

Джуд редко приходила в магазин, но когда оказывалась здесь, с удовольствием перебирала звездные сокровища: от изящных серебряных мобилей — моделей Солнечной системы до дешевых маек с изображением звезд и пластиковых игрушек. Джуд все еще изумляло и радовало видеть Клер за работой — собранной и сдержанной, а не раздражительной и обидчивой. Сейчас она спокойно объясняла молодой женщине в мини-платье и леггинсах, почему так прекрасно и важно дать имя звезде.

— Это истинный знак вашей любви к кому-то особенному. Я сделала это для дочери, мамы и бабушки, и они были так тронуты!

Клер действительно верила тому, что говорила. Каждому слову.

«Но в честь меня она звезду не назвала», — с обидой подумала Джуд.

И эта неприятная мысль еще увеличила расстояние между сестрами.

Она любила сестру, несомненно, и всегда предполагала, что та испытывает к ней те же чувства. Но при этом неизменно ощущала неприязнь Клер. И дело не только в том, что тридцать четыре года назад простой биологический факт рождения Джуд сверг принцессу Клер с трона. И не только в соперничестве сестер, стремящихся заслужить похвалу родителей. Что ни говори, Клер отказывалась играть в подобные игры — видимо, из-за хромоты. Но больная нога всегда вызывала родительское сочувствие.

«Отец с матерью уделяли Клер больше внимания, чем мне. Но в таком случае это я должна недолюбливать сестру! Что-то здесь не так». Джуд никак не могла добраться до истины.

Она отвернулась, рассеянно рассматривая тонкую фарфоровую кружку, на которой была воспроизведена знаменитая картина Ван-Гога: уличное кафе под открытым небом. Ей вдруг пришло в голову купить что-то для Сури, ведь у нее день рождения на следующей неделе. «Но не кружку же!»

Джуд огляделась.