Тайник в Балатонфюреде

— Информационный мусор, он же — «белый шум». Безупречный американский метод, и противоядия ему никто пока не придумал. Даже если реальная информация просочится в открытую прессу — она затеряется среди моря дезы. Ладно, Загородний, у тебя какие мысли по этому поводу?

Подполковник Загородний развёл руками.

— Ни малейшего представления! Разве что…

— Ну-ну, давай без этого мхатовского антуража! Лариса Коонен всё равно лучше тебя умела паузу держать! — подбодрил его Калюжный.

— Есть у меня мыслишка одна. Дипломаты мадьярские, насколько я знаю тамошние реалии, фрондируют новым будапештским властителям. У меня есть один деятель в здешнем посольстве — не на связи, а так, по жизни пересекались… — подполковник замялся.

— Где ж это ты мог с венгерским дипломатом пересечься? — улыбнувшись, спросил Левченко.

— Собаки у нас одной породы. У него — сучка, у меня — кобель. Бернский зенненхунд. Таких собак в сериалах любят снимать…

— Ну? Не томи, заводчик зенненунхундов! — Левченко шутливо хлопнул Загороднего по плечу.

— Полгода назад я своего Швица возил на выставку, там с этим Имре и познакомились — он искал кобеля для своей девахи. Потом забирал щенка… Не сказать, чтоб он мне душу свою раскрыл, но время поболтать о разных разностях у нас было. В том числе — и о внутриполитической ситуации в Венгрии. Я так понял, что дипломаты мадьярские приходу во власть праворадикалов ничуть не рады — и этот Имре тоже из числа этих недовольных…

Генерал кивнул.

— Хоть что-то. Сможешь своему родственнику — ваши ж собаки вроде как свадьбу сыграли, и деток нарожали? — Калюжный улыбнулся, — намекнуть, что с ним хочет поговорить один хороший человек?

Загородний пожал плечами.

— А чего ж не намекнуть? Намекну!

— Ну, вот и славно. Левченко, поговоришь с дипломатом?

Левченко хмыкнул.

— Поговорить — поговорю, На предмет?

— На предмет того, что венгерская политическая верхушка затеялась втянуть страну в вооруженный конфликт. И ежели дипломат этот из числа фрондирующих — то есть шанс, что доведёт эту информацию до своего начальства. Глядишь, те люди в окружении Орбана, что связаны с этим заговором — и поопасятся затевать мятеж своей ирреденты по ту сторону Дуная, ежели поймут, что затеи их есть секрет Полишинеля…

— Понял. Постараюсь быть убедительным.

Генерал кивнул.

— Да уж постарайся… Ладно, все могут быть свободны. Левченко, останься!

Когда все офицеры вышли — Калюжный, задумчиво глядя в окно, вполголоса спросил у сидящего за столом Левченко:

— Дмитрий Евгеньевич, как на духу — думаешь, сможем мы эту заваруху предотвратить?

Полковник вздохнул.

— Вряд ли. Ну, сообщим словакам про схроны эти, ну, запустим информацию в венгерский МИД… Слабые всё это шаги. Блокируются на раз — тем же «белым шумом», о котором вы говорили. К тому же я уверен, что клиентелы тех, что играют за чёрных, в тамошних властных коридорах — с избытком и перебором…

Генерал покачал головой.

— Как там говорил Наполеон? Про большие батальоны? Что они всегда правы. Просто потому, что большие…У тех, что играют за чёрных, на восточноевропейском пространстве не то, что батальоны — дивизии! А у нас — хорошо, если роты… Что из этого следует? А, Левченко?

— Что надо искать возможности уравнять шансы.

Калюжный кивнул.

— Совершенно верно. И так, понимаешь, уравнять, чтобы всю эту заморскую интригу разнести вдребезги пополам!

— Не вижу пока, как…

— Ты не видишь, да и я, если честно, пока не наблюдаю… Но такая возможность должна быть! — Помолчав, генерал продолжил: — Ты вот что. Ты своего Ведрича озадачь — пущай поищет отставников, из числа старших офицеров инженерной службы ЮГВ[25], какие ещё живы и при памяти. Десяток, думаю, найдётся… И пущай с ними свяжется — уж кто из них где нынче обитает. И пригласит к нам в гости — понятное дело, оплатит проезд и суточные выделит.

— А… А под каким соусом?

— А это вы уже сами там придумайте. Но чтобы все, кого он по эту сторону найдет — все чтоб были! Самое позднее — через неделю.

— Понял, Сделаем.

— Ну а раз понял — иди, работай, нечего тут тебе стариковские тары-бары слушать…

Всё это было вчера днём. Вчера же вечером Загородний позвонил своему мадьярскому знакомцу, тот поговорить с «хорошим человеком» отнюдь не возражал, сам назначил время и место… И вот теперь так бессовестно опаздывает!

Хотя нет, вроде уже приехал. Вон тот «фольксваген» с дипломатическими номерами — по ходу, это он и есть. Двадцать пять минут опоздания для Москвы — и не срок вовсе, не будем строги к человеку, все же — хоть и бывший, а всё равно наш…

— Йо напот киванок, урам Эрдеи! — Левченко постарался произнести традиционное венгерское приветствие как можно ближе к оригиналу.

— Здравствуйте, господин Левченко, это ведь о вас вчера говорил Юрий Михайлович?

Подполковник кивнул.

— Обо мне. Есть у меня кой-какая информация, которой я с вами хотел бы поделиться.

Венгр улыбнулся.

— Я думал, вы будете просить сделать шенгенскую визу без очереди. — И вновь улыбнулся, давая понять, что это — шутка.

— Виза — это хорошо, — кивнул Левченко, — но мой вопрос немножко посерьезней.

— Я вас внимательно слушаю.