Тайники души

Наконец я со всеми перезнакомилась и стала чувствовать себя как дома. Иногда мне давали небольшие поручения. Гюнтер научил меня, как поить львов и тигров и не бояться их. Мистер Гамбрини всегда брал меня вместе со своими тремя детьми, когда шел купать слонов в реке. Он научил меня плавать и ездить верхом на слоне. Ласло показал мне, как жонглировать – сначала двумя мячиками, а затем и четырьмя. Также он научил меня прыгать на скакалке. Сам он мог делать это, стоя на натянутом канате, у меня же получалось прыгать лишь на земле.

Клоун Чарли показал, как ездить на велосипеде. У него был шимпанзе по имени Зиппи, который участвовал в представлении – катался на велосипеде, и Чарли иногда платил мне за то, чтобы я присматривала за Зиппи. Самым сложным было удержать шимпанзе от курения. Он пристрастился к сигаретам, наблюдая за тем, как курят циркачи, и всегда подбирал окурки, когда люди уходили в шатер. Этот шимпанзе мог даже пускать дымовые кольца!

– Не позволяй ему добраться до этих окурков, Элиза! – предупреждал меня Чарли, оставляя старшей. – У Зиппи начинается кашель курильщика.

Но шимпанзе был быстрым как молния и, если я не успевала вдавить окурки в грязь, выхватывал их и начинал курить, тогда уже никто на свете не мог отобрать их у него.

Когда я подросла, папочка научил меня читать, а затем послал учиться с остальными детьми из цирка, и мы занимались по три часа в день. Учеников было больше дюжины. Родители учили нас по очереди. Все, кроме меня, участвовали в представлениях вместе со взрослыми и выступали по два раза в день, поэтому обучение шло с переменным успехом.

Однажды, когда мы стали на зиму в Джорджии, папочка отвел меня в настоящую школу. Как же я ее ненавидела! Я так сильно отличалась от остальных детей, что мне было очень тяжело войти в коллектив. Я плакала, кричала и топала ногами, пока папочка наконец не отказался от этой мысли. Я вернулась к обучению вместе с остальными циркачами. Уроки проходили между тренировками, потому что все разучивали новые трюки для следующего сезона.

Мне очень хотелось участвовать в папочкиных выступлениях или вообще в чьих-нибудь.

Дети Гамбрини одевались в костюмы, украшенные блестками, и ездили на спинах у слонов, улыбаясь и грациозно демонстрируя трюки. Один из слонов поднимал маленькую Анжелу Гамбрини высоко в небо, пока она махала восторженной толпе.

Другая семья тренировала собак и пони, и раньше, чем читать, два их младших сына научились пускать пони в аллюр и заставлять собак бегать.

Циркачи, исполнявшие трюки на лошадях, сажали себе на плечи детей, когда стояли на седле скачущей по арене лошади.

Но папочка категорически отказывался приобщать меня к цирковому мастерству. Когда он увидел, что Джина показывает мне, как лазить по канату, на котором она исполняла трюки, то проорал ей что-то ужасное, а потом целый месяц с ней не разговаривал. Когда дети Гамбрини заболели ветрянкой, я предложила выступать на спине слона вместо них, но папочка строго запретил мне это. Больше всего он рассердился, когда я попросила Чарли разрисовать мне лицо, чтобы оно было как у папочки. Отец был невероятно зол на нас обоих.

– Ты уволен, Чарли! – орал он. – А ты, ты немедленно смой грим!

Он взял меня за шиворот и отволок в душевую. Я никогда не видела его таким сердитым.

– Почему ты не позволяешь мне стать клоуном? – всхлипывала я, пока папочка оттирал мое лицо.

Просто удивительно, что он не стер вместе с гримом и кожу.

– Ты наказана на неделю! Не смей отлучаться из вагончика!

– И что? Я и так никуда не выхожу! Мне нечем заняться целыми днями, папочка. Все участвуют в представлениях, кроме меня. Что мне делать?

– Ничего! Пока у меня есть право голоса, ты никогда не будешь работать в цирке!

– Но почему?

Наконец он перестал безжалостно тереть мое лицо и протянул мне полотенце.

– Послушай, я воспитываю тебя здесь, потому что у меня нет выбора. Но я хочу, чтобы однажды ты выбрала себе лучшую жизнь подальше отсюда!

Я посмотрела на его искаженное лицо, злые глаза, и меня затрясло.

– Ты не хотел, чтобы я появилась на свет, правда, папочка?

– Конечно, хотел! Но…

– Нет! Не хотел. С тех пор как умерла мама, ты все время хочешь, чтобы я ушла. Она всегда говорила мне о том, как меня любит, а ты – никогда. Ты совсем меня не любишь! Ты думаешь только о себе!

Мои слова поразили папочку. Гнев в его глазах превратился в боль.

– Элиза, если бы я не любил тебя так сильно, то не хотел бы, чтобы ты ушла.

– Это бессмысленно!

– Нет, в этом есть смысл. Послушай… – Он начал подыскивать слова, приглаживая волосы. – Если бы я думал лишь о себе, то захотел бы, чтобы ты пошла по моим стопам, продолжила клоунскую династию. Но это неправильно. Ты – не я, а самостоятельный, уникальный человек. – Папочка присел передо мной на корточки и нежно взял за плечи. – Элиза, за пределами цирка лежит целый мир. Мне не хотелось бы, чтобы ты стала клоуном, как я. Я хочу, чтобы ты шла своей дорогой.

– Но какая она, моя дорога, папочка?

Он взял полотенце из моих рук, аккуратно вытер мои слезы.

– Не знаю, Элиза. Это ты должна выяснить сама.

* * *