Тайное горе

Я пришелъ туда раньше него и сидлъ за рулеткой, когда онъ вошелъ. Лакей подошелъ къ нему, чтобы взять у него пальто и шляпу, но онъ отрицательно покачалъ головой. Спустя нкоторое время онъ все же снялъ шляпу, но продолжалъ держать ее въ рук.

Ему дали мсто у стола, и онъ сталъ играть. Мн показалось, что онъ съ большимъ интересомъ слдитъ за моими ставками, чмъ за своими собственными. Я все время проигрывалъ; я каждый разъ ставилъ на черное и каждый разъ проигрывалъ. Вдругъ онъ крикнулъ мн на весь столъ по-норвежски:

— Неужели же вы не видите, что васъ надуваютъ?!

Онъ рисковалъ, что его слова будутъ поняты и другими, и тогда ему могло порядкомъ-таки достаться. И все же онъ сказалъ это, и притомъ еще очень громко и пристально глядя на меня.

Я сдлалъ видъ, какъ будто совсмъ не слыхалъ его словъ, и продолжалъ ставить все на тотъ же номеръ и на тотъ же цвтъ. И я такъ же аккуратно продолжалъ проигрывать каждую ставку. Меня поминутно бросало въ жаръ отъ злости, и я ршилъ про себя, что обращусь къ крупье съ просьбой защитить меня отъ него, если онъ опять вздумаетъ вмшиваться въ мою игру. И я все больше и больше волновался, такъ какъ и самъ прекрасно замчалъ, что меня надуваютъ. У крупье въ рукахъ было что-то въ род гвоздя, которымъ онъ незамтно дотрогивался до шарика, когда тотъ собирался остановиться; я былъ увренъ, что этотъ гвоздь — магнитъ. И все же, несмотря на это, я продолжалъ играть и проигрывать.

Вдругъ мой знакомый незнакомецъ обертывается къ крупье и говоритъ:

— Не положите ли вы вашъ гвоздь въ карманъ?

Онъ говорилъ совершенно хладнокровно и увренно, и крупье тотчасъ же повиновался, сказавъ только въ вид объясненія:

— Это ключъ отъ кассы, и я хотлъ имть его подъ рукой.

Но все же онъ послушался, и я пришелъ въ настоящую ярость. Меня страшно злило, что крупье послушался его, я поставилъ мои послдніе десять франковъ на черное и ушелъ, не дожидаясь выясненія участи моей ставки.

IV

Прошлой зимой я встртилъ этого человка въ Христіаніи. Я занималъ тогда комнату очень высоко, въ четвертомъ этаж. Когда я въ одинъ прекрасный день вернулся посл обда домой, мой таинственный незнакомецъ стоялъ посреди моей комнаты — ключъ торчалъ въ замк снаружи, и поэтому онъ преспокойно вошелъ. Онъ просительно протянулъ руку, прося дать ему шестнадцать ёръ. Получивъ ихъ, онъ поблагодарилъ, дважды поклонился и направился къ выходу. На порог онъ остановился и сказалъ:

— Великій Боже, до чего же вы глупы!

Онъ произнесъ эти слова самымъ презрительнымъ тономъ. Но тутъ мною овладла моя прежняя злоба къ этому человку, и я сдлалъ нсколько шаговъ по направленію къ нему. Въ то время, когда онъ взялся за ручку двери, чтобы открыть ее и исчезнуть, я не могъ удержаться, чтобы не сказать:

— Стойте, надюсь, вы ничего не украли у меня?

Я сказалъ это съ желаніемъ обидть его: я самъ не врилъ тому, что спрашивалъ, но мн хогилось его унизить. Мои слова, повидимому, не дроизвели на него непріятнаго впечатлнія, онъ даже не разсердился, онъ только повернулся ко мн и спросилъ съ удивленіемъ:

— Укралъ?

Затмъ безъ дальнйшихъ разговоровъ онъ опустился на стулъ, разстегнулъ сюртукъ и вынулъ изъ бокового кармана небольшой бумажникъ, туго набитый кредитными бумажками, и показалъ мн нсколько кронъ.

— Ну, вотъ смотрите, что же бы я могъ у васъ украсть? — сказалъ онъ, смясь.

Я опять почувствовалъ себя побжденнымъ. Этотъ человкъ былъ во всемъ предусмотрительне меня, и я при всхъ встрчахъ съ нимъ чувствовалъ себя всегда пристыженнымъ. Когда онъ поднялся со стула и ушелъ, я не пошевельнулся, даже рта не открылъ, чтобы его удержать. Я далъ ему уйти. Только когда шаги его послышались гд-то внизу на лстниц, пришло мн въ голову: долженъ же я что-нибудь сдлать. Я порывисто отворилъ дверь и съ такой силой захлопнулъ ее, что весь домъ задрожалъ, — это было все, что я сдлалъ. Изъ презрнія ко мн не взялъ онъ и тхъ шестнадцати ёръ, которыя я ему далъ. Я нашелъ ихъ на томъ стул, на которомъ онъ сидлъ. И я былъ такъ взбшенъ и чувствовалъ себя до того униженнымъ, что оставилъ ихъ лежать цлый день на стул, такъ какъ я все надялся, что онъ придетъ, и тогда пусть онъ увидитъ, что я ихъ не трогалъ.

Спустя нкоторое время я узналъ, что онъ побывалъ и у моихъ хозяевъ и велъ себя тамъ престранно. Мой хозяинъ, служившій въ полиціи, прямо-таки объявилъ, что не желаетъ имть съ нимъ никакого дла и что на него онъ произвелъ впечатлніе не совсмъ нормальнаго человка. Между прочимъ, этотъ навязчивый господинъ хотлъ во что бы то ни стало купить у него старинный голландскій мдный кофейникъ, который какъ разъ стоялъ тогда на плит, и выказалъ сильное неудовольствіе, когда не согласились исполнить его желаніе.

* * *