Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД

   6. Исполнение данного Приказа возложить на командиров всех уровней (вплоть до командиров взводов) группы армий «Центр». Командирам вышестоящих уровней ежедневно контролировать исполнение данного Приказа своими подчинёнными и докладывать в штабы соединений (групп) армий «Центр».

 Командующий группой армий «Центр»

 генерал–фельдмаршал Феодор фон Бок,

 Smolensk, «____» октября 1941 г.

Глава 19 - Лицом к лицу

Шульце лихорадочно стреляет в него, и все мимо. Тьфу ты! Как можно не попасть с такого расстояния?! А–а?!.

   Торопливо перезаряжает винтовку, гильзы со звоном падают к его ногам. Ещё выстрел. Ещё один. И… опять мимо. Да что же это такое?

— А ну, дай-ка я сниму этого русского, – из-за его спины вырастает верный товарищ Вилли, – вышибу его поганые мозги!

   Ефрейтор тоже мажет. Что вообще происходит? Уж если у такого стрелка дрогнула рука, тогда и об остальных говорить не приходится. А парни сзади галдят, подпирают своими разгорячёнными телами.

— Чего вы там застряли? А–а, все ясно. Нашли развлечение… Устроили охоту за русским…

   Кто-то, вскинув винтовку, целится в ползущего по кирпичному крошеву человека. Секунда, другая, и прогремит выстрел.

— Не сметь! Я сам! – орёт ефрейтор. – Он мой…

   Выстрел. Другой. Промах. Пули с мерзким воем рикошетят об обломки кирпича. А русский капитан беззвучно смеётся, вплотную приближаясь к ним. Он что – издевается над ними?!

   И тут…

   Шульце кажется, что он тогда поседел за одно мгновение. Русский разжал ладонь и… Не может быть! Нет, нет, нет! Найн, найн, найн!

   Из грязной, разбитой в кровь руки, щёлкнув запалом, покатилась к ним под ноги ребристая граната. Ф-1! Разброс разящих всех и вся осколков – двести метров!

— На–аа–йн!..

   Не помня себя от страха, он нырнул за спасительный угол разбитого здания. Остальным парням пришлось туго. Им прост о не повезло в тот день. Многих убило наповал. Многих покалечило. Уцелели только он и Вилли… А как – он и сам не помнит. А эти горящие испепеляющей ненавистью глаза русского капитана, в изодранной в клочья гимнастёрке, Шульце будет помнить всю оставшуюся жизнь. Такое не забывается… Он, кажется, ещё и смеялся им в лицо, этот обречённый на жуткую погибель русский капитан с малиновой шпалой в петлице.

   Нет, точно смеялся…

   После этого эпизода в полку его стали называть не иначе, как Шульце–везунчик. Или просто везунчик.

   …Вот и пойми этих русских: то толпами валят в плен сдаваться. Здоровые, мордатые мужики. Поросят можно об их лбы расшибать. А то в одиночку, израненные, умирают, но не сдаются. Хрен поймёшь эту загадочную славянскую душу.

   Плохо было ему, Шульце… Да ещё этот жуткий русский капитан с перебитыми ногами снова полз к нему со своей гранатой. И не убежать, и не скрыться от этого русского.

— А–аа! – заорал Шульце и очнулся от нестерпимой боли. И хоть его всего колотило от холода, пронизывающего каждую клетку его тела, страшно хотелось пить. Пить!.. Но воды не было и в помине. Эти паршивые русские не только тяжело ранили его, а ещё и пробили добротную немецкую флягу. Боже, что за день сегодня! И теперь он может сдохнуть посреди этого ледяного поля не только от потери крови, но и от жажды. Вот и все – закончилось его везенье.

   А внутри его бушевали пламя и боль. Боль не покидала его ни на секунду. Господи! Будет ли этому конец? Неужели он сдохнет вот так – бесславно, истекая кровью? Надо перевязать рану… Но как? Он неудачно пошевелился, доставая перевязочный пакет, и… снова потерял сознание. И поплыл, поплыл по мутной жаркой пелене. То выныривая из неё, то снова с головой проваливаясь в горячую чёрную бездну.

   Пить!..

   На миг мелькнуло знакомое женское лицо. Магда, ты? Помоги мне, я умираю! Лицо было близко–близко: можно дотронуться рукой. Оно смеялось, сатанински хохотало, словно издеваясь над его беспомощностью. И вдруг, оскалив огромные клыки, рявкнуло на него, брызжа кровавой слюной. Ты чего это удумала, Маг… Но лицо уже растворилось в кровавой кромешной мути. Было и нет его.

   А навстречу к нему снова полз русский капитан, лихорадочно тряся седой бородой. Фу–у, ну и бородища у него! Вся обляпана кровью. Да это и не капитан вовсе, а тот самый старик из деревни под Вязьмой. Да, да – это он. Высокий, кряжистый, с седой бородой. Старик… Такие же горящие ненавистью и злобой варварские глаза. Как же они их всех ненавидят. Таким не нужен новый германский порядок. Им подавай обратно их колхозы и Сталина.

— У тебья, русиш Ивайн, сын краснофф–армеец? – коверкая слова зловеще прорычал Шульце, целясь ему в белую, как лунь, голову – русишь Ивайн!