Тайное становится явным

– Ну и рожа у тебя… – начала было Олеся, но хипарь весело ее перебил:

– А вот этого не надо, миледи. Я выслушиваю эту крылатую фразу ежедневно уже в течение двадцати с лишним лет, и поверьте, достало.

Он с наслаждением потянулся, сказал «Э-эх-х…», плюхнулся на полку и вытянул ноги. Физиономия парня выражала крайнее блаженство. Похоже, комплексами он не страдал.

– О-о, как приятно вырваться из объятий домостроя!

Олеся покосилась на него с толикой раздражения:

– Ну, положим, секс в ассортименте тебе и здесь не предложат.

– Женатик, что ли? – поинтересовалась я.

– Не-е… – «просто Шарапов» покрутил гривастой башкой. – Холостежный я, девчата. Предки задолбали… А чего это ты там, миледи, про секс-то в такую рань?

– Олег Брянцев, – коротко представился добродушный и кудрявый, терпеливо дождавшись, пока хипарь угомонится. Он уже сидел на боковой продолине напротив Зарецкого и извлекал из пузатого кейса банку с кофе, мешочек с туалетными принадлежностями, полотенце.

– В армии служили? – спросил Зарецкий.

– С чего вы взяли? – Брянцев поднял удивленные глаза.

– Выправка у вас военная. Да и рука прострелена.

– И погоны забыли снять, – прыснул Шарапов.

Никаких погон на майке у Брянцева, понятно, не было. Но зато на предплечье, у сгиба левого локтя выделялись два засохших синеватых волдыря – возможно, следы от пулевых ранений.

– Вы правы, – он кивнул. Заметно было – парень хочет встать и по привычке щелкнуть каблуками. – Но не совсем армия. Спецназ Министерства юстиции. Командир отделения. Чеченец под Сержень-Юртом зацепил, – он скромно переложил «разукрашенную» волдырями руку вниз. – Выскочил из орешника, гад, полоснул… а я от неожиданности возьми да прижми руку к сердцу. На груди бронежилет, а я растерялся, забыл… Ну и получил по дурости. Вовремя не обработали, в двух шагах от гангрены был – вот волдыри и остались…

– Ушел чеченец? – озабоченно спросил Зарецкий.

– Не ушел, гад… – Брянцев лучезарно улыбнулся. Видимо, эта часть воспоминаний доставляла больше удовольствий, чем предыдущая. – Положили его ребята. Нашпиговали свинцом и обратно в орешник сбросили.

– А сейчас на кого трудишься? – спросила я.

– Да начальницу одну сторожу, – отмахнулся Брянцев. – В областной администрации отделом заведует, мотаюсь с ней куда попало.

– Совсем забыл себя представить, – вдруг хлопнул ладошкой по лбу Шарапов. – Спешу исправиться, господа и дамы. Перед вами свежеиспеченный компьютерный гений в области учебных программ для вузов. Фирма «Евростадинг», прошу любить и жаловать. По совместительству – сочинитель компьютерных вирусов, взломщик вражеских серверов и просто мелкий хулиганишка.

– Бяка, – закончила Олеся.

– И не дурак развлечься, – добавил Шарапов, не без удовольствия постучав костяшкой пальца по рюкзаку, где отзывчиво звякнуло.

Шестой участник мероприятия явился к самому отправлению. Видный молодой мужчина – стриженный ежиком, одетый в элегантную летнюю пару, – вкрадчиво ступая, вошел в отсек и тихо вымолвил:

– Это здесь всегда открыта в школу дверь?

– Заходи, дорогой, гостем будешь, – расщедрился волосатик. – Прощаться с ней не надо торопиться.

Мужчина аккуратно положил на нижнее место плотно набитую сумку, сам сел, напротив меня и рядом с Шараповым, и пристально обозрел каждого из пассажиров. У него был неприятный взгляд. Не люблю я такие – раздевающие и обыскивающие. Ей-богу, не работай молодой человек на Орден, я бы наверняка подумала, что он работает на государственную безопасность.

– Очень приятно, – медленно произнес вошедший, останавливая свое «раздевание» на мне. – Душевная, погляжу, компания. Ну что ж, будем знакомы. Антон Терех. Журналист службы новостей тюменского радио. Прямо из аэропорта, насилу успел.

– Шарапов, – буркнул волосатик.

Новоприбывший изумленно отстранился:

– Ну и рожа у тебя…

Все рассмеялись. Напряжение слетело, как лист с дерева.

«А ведь один из этого кагала работает на Пургина, – вдруг некстати подумала я, – и что противно, он-то про меня знает, а вот я про него – даже не догадываюсь. Опасно это…»

Еще бы не опасно. В иной ситуации один зашифрованный друг хуже двух врагов. Поскольку не представляешь, какой «дружеской» затрещины от него ожидать.