Тайное желание

— Я тоже этого хочу, — кивнул Колин. — В любом случае, мы можем сдать билеты в круиз и снова попробовать ЭКО.

— Ты у меня особенный! Однако должна сказать тебе, Колин, что если в конце концов мы все же останемся только вдвоем, я все равно буду считать себя самой счастливой женщиной на земле. И никаких сожалений.

— Мы не останемся вдвоем, — улыбнулся Колин, сжав руку жены. — У нас все получится. Так или иначе, но у нас будет полноценная семья.

* * *

Кэрол вошла в свой огромный дом, и первое, что потрясло ее, — гулкая тишина. Просторная кухня пуста, раковина сияет чистотой, на столе ни грязной тарелки, ни стакана. Дети явно еще не вернулись от друзей… А Блейк? Остался ли он в отеле, как они планировали… провел ночь в одиночестве или с другой женщиной, тем более что жена сама облегчила ему последний вариант.

Блейк обнаружился на втором этаже в главной спальне почти при полном параде — в темно-серых брюках и классической белой рубашке — и, застегивая последние пуговки, холодно взглянул на загулявшую жену:

— Наконец-то соизволила явиться домой?

— Как видишь. — Кэрол присела на край кровати. — Не хочешь спросить, где я была?

Блейк потянулся за галстуком:

— Уверена, что я хочу это знать?

— Я ездила повидаться с мамой.

— Зачем? — равнодушно спросил он, повязывая галстук и даже не отвернувшись от зеркала. Господи, как долго она не замечала, что все чаще видит его затылок. Слишком часто. Слишком давно. И только сейчас это ее поразило.

— Мне необходимо было переосмыслить свою жизнь. Блейк, ты не мог бы обернуться и посмотреть на меня?

— Я спешу, Кэрол. У нас ленч с Дансмуирами меньше чем через час. Пожалуйста, переоденься. Поговорим позже.

Блейк так и не обернулся, не взглянул на нее.

— Я не поеду на ленч.

— Не дури, — небрежно бросил он. — Ты всегда со мной ездишь. Это важно. Дансмуиры собираются вложить кучу денег в мою кампанию.

— У Майкла сегодня футбольный матч. Софи выступает в группе поддержки. Это встреча выпускников. Я хочу поехать на матч.

Наконец-то Блейк обернулся и растерянно уставился на жену:

— Ты серьезно? Это же просто футбольный матч, и Майкл редко покидает скамейку запасных. Он же всего лишь десятиклассник.

— Если он будет играть, я хочу быть там с ним. Я и маму пригласила, — сообщила Кэрол.

— Ты с ума сошла?

— Если честно, я чувствую себя на удивление здоровой душевно и физически.

— Дуешься из-за Кристел? — предположил Блейк. — Я же сказал, что между нами ничего нет.

Кэрол глубоко вздохнула:

— Блейк, я не идиотка. Не знаю, есть у тебя интрижка или ты только о ней подумываешь, но вчера вечером ты переступил грань.

— Она флиртовала со мной, я ответил. Поду-маешь. Ее отец собирается спонсировать мою избирательную кампанию.

— Так ты продаешься ей?

— У меня нет никакой интрижки, — отрезал Блейк. — Хочешь — верь, хочешь — нет, мне все равно.

Однако Кэрол решила прояснить все до конца:

— А почему тебе все равно? Почему тебе безразлично, что я чувствую, что я думаю?

Блейк устало вздохнул:

— Кэрол, у тебя предменструальный синдром? Или ты просто злишься, что тебе уже сорок?

— Дело не в моих гормонах и не в моем возрасте… ну, может, отчасти в возрасте. Но я точно не хочу прожить следующее десятилетие так, как прожила предыдущее.

— Ты о чем это? Мы прекрасно живем.

— Мы почти не прикасаемся друг к другу. Сколько месяцев мы не занимались любовью?

— Мы были заняты. Послушай, мы потрясающая команда. Перед нами расстилается безграничное будущее. Придет день, и мы будем жить в губернаторском особняке, может быть, даже в Белом доме. На этом мы должны сосредоточиться. Ты прекрасно это понимаешь, потому что всегда видишь цель так же ясно, как я.

В его глазах сверкало честолюбие, которое она когда-то разделяла и которое ее возбуждало. Но честолюбивые мечты ее больше не пьянили. Она внезапно протрезвела… в сорок лет. И она не хотела тратить остаток своей жизни на погоню за иллюзиями.

— Блейк, я хочу благополучия, но не за счет наших детей. Я хочу проводить с ними больше времени.

— Они уже подростки. Практически взрослые. — Блейк мрачно посмотрел на нее: — Слушай, я понимаю, у тебя кризис среднего возраста, но я обеспечиваю тебя всем, что ты когда-либо хотела, а ты просто проявляешь неблагодарность.

— Ты много мне дал, — признала Кэрол. — Однако сейчас я хочу семью и любовь, я хочу теснее общаться с детьми. Я больше не могу отдавать тебе себя на сто пятьдесят процентов. Я должна сосредоточиться на детях, на маме и на себе.

— Ты не могла бы уточнить конкретнее? Ты хочешь развестись?

Ее ошеломил и сам вопрос, и резкость тона, коим он был задан.

— Не знаю.

— Тебе это дорого обойдется.

— Это угроза?

— Это факт. Если ты подашь на развод, мне придется долго восстанавливать свою репутацию.

Кэрол изумленно покачала головой:

— Ты хоть сам понимаешь, как равнодушно и жестоко это звучит?

— А ты понимаешь, как глупо отказываться от прекрасной жизни ради твоей матери?

— Дело не только в моей маме, — возразила Кэрол. — Дело в наших детях.

— У них все замечательно.

— Ты их почти не видишь.