Тайной владеет пеон

— Линарес пытал меня долго. Самое страшное было, когда он пригрозил замучить тебя на моих глазах. — Андрес глубоко вздохнул. — Жить — это чертовски замечательно. Как только поднимусь на ноги, — я рас­считаюсь с этой бандой сполна.

— По-моему, — улыбнулась Рина, — наши ребята рассчитываются за тебя в эту минуту.

Рина не ошиблась. Дом Линареса окружала толпа студентов. Многие юноши и девушки пришли с плака­тами и злыми рисунками Рины Мартинес. Рисунки вы­зывали смех даже у полицейских, прикрывавших под­ступы к дому. Поминутно студенты поднимали на руки кого-либо из своих товарищей, и он произносил очень короткую обличительную речь.

— Линарес, — говорил один, — выползи из бочки с желчью. Яви свой лик народу, который желает оставить на нем такие же поцелуи, какие ты оставляешь на ли­цах своих жертв.

Толпа ответила смехом.

— Линарес, — крикнула девушка в берете. — Я по­святила тебе стихи.

Если Бочку Желчи обнаружишь, —
Ткни ее ногой, прохожий.
Нет в стране убийцы хуже!
Нет в стране противней рожи!

Толпа скандировала стихи. Линарес их слышал. Он звонил в полицию, требуя дополнительных нарядов. В кабинет вбежала Аида.

— Папа, почему полиция не стреляет?

— Ждет подкрепления.

В столовой разбили стекло. Одно, другое, третье... Завизжала Аида. Град камней обрушился на дом. Полиция открыла стрельбу, группы студентов разбежались, но вновь встретились на главной площади у дворца. Над толпой поднялся лес лозунгов:

«ДОЛОЙ ИЗ ГВАТЕМАЛЫ МИНИСТРОВ-ВЕШАТЕЛЕЙ!»

«МЫ ТРЕБУЕМ ПРЕКРАЩЕНИЯ КАЗНЕЙ И ПЫТОК!»

«ВЫКАТИТЬ БОЧКУ ЖЕЛЧИ ИЗ СТРАНЫ!»

И снова говорили ораторы и стреляли солдаты. По столице прокатилась еще одна гневная волна. Улицы сражались; бежали демонстранты, мчались всадники, но в закусочной, напротив особняка полков­ника Леона, по-прежнему сидел агент тайной полиции в шляпе с белой лентой. И по-прежнему худощавый порывистый мальчик тоскливо всматривался из полков­ничьей берлоги в витрину закусочной.

30. КОРОЛЕВСКАЯ ПАЛЬМА ЗАГОВОРИЛА

Они встретились снова — бывший пеон и офицер, люди совершенно разных взглядов, которых свело коро­тенькое письмо из Малакатана. Встретились в том са­мом патио, где Карлос Вельесер передал Фернандо предсмертное письмо старого Дуке. На этот раз свида­ния попросил капитан.

Карлос, словно не замечая беспокойного взгляда Фернандо, его напряженного ожидания, не торопясь прихлебывал кофе. Начал Фернандо:

— Меня разыскали друзья отца. Я виноват перед вами, я не поверил вам. Впрочем, не я один был обма­нут. Теперь о деле. Вы слышали, сеньор, имя полков­ника Пинеды?

Карлос энергично кивнул. Пинеда занимал высокий пост в армии. Он без восторга встретил вторжение армасовцев, но держал себя лояльно. Хотя полковник Пинеда не был вдохновителем «восстания чести», но поговаривали, что он диктовал условия перемирия, чего Кастильо Армас не мог простить старому армейцу. Уво­лить его в запас президент не решался. Фернандо Дуке сообщил своему собеседнику, что группа армейских офицеров, к которым принадлежат Пинеда и он, Дуке, готовит вооруженный переворот. Речь идет не о днях, а о часах. Трудно наперед утверждать, что они свалят Армаса, — во всяком случае разработан план захвата военно-воздушной базы под столицей, аэропорта, ору­жейного склада, телеграфа. Руководители заговора хотят знать, не смогут ли другие подпольные организа­ции отвлечь на себя часть сил армасовцев.

Карлос был взволнован. Он сразу понял возможные последствия офицерского заговора. Репрессии падут прежде всего на головы рабочих, учителей, врачей, сту­дентов. Начнется еще один тур «охоты за красными». Но он знал, что любой удар по армасовцам служит их общему делу. Притом отговаривать закусивших удила офицеров бессмысленно, — армия давно бурлит. Но по­чему, почему эти люди не привлекут на свою сторону солдат, гвардию, население? Вечная трагедия офицер­ства в маленьких странах... Оно воображает себя вла­дыкой мира.

Стараясь осторожно подбирать слова, он высказал все, что думал, капитану. Фернандо слушал внима­тельно. Потом, бледнея, спросил:

— Значит, мы будем сражаться одни, сеньор?

Карлос пожал плечами.

— Вот что, капитан Дуке. Мы давно предлагали вам идти вместе. Вы учтиво отказались. Наивно полагать, что в несколько часов мы сможем выставить армию сопротивления. Но одинокими вы не будете. На столицу движутся сборщики кофе. Бастуют путейцы. Насколько я знаю — я говорю вам больше того, чем имею право, но положение требует откровенности, — студенты гото­вят крупную манифестацию. Если это вас устраивает, — сражайтесь. Не устраивает, — отложите свой план, со­гласуйте свои выступления с нашими.

Фернандо оживился.

— Вы обрадовали меня, сеньор. Это больше, чем мы могли ожидать. Один вопрос. Если он не скромен, — беру его обратно. Как вам удается поднимать целые стада овечек и бросать их на волчье логово?