Таинственное убийство Линды Валлин

— Нет, — сказала его свидетельница. — Мои дела, пожалуй, не столь плохи. Пока еще.

— И он больше не дал знать о себе? — поинтересовался Левин.

— Его голоса не оказалось на записи автоответчика, которую я прослушала после отпуска, — добавила она и пожала плечами. — Там были обычные скучные разговоры. Да и зачем бы ему понадобилось звонить мне снова?

«У него, пожалуй, появилась другая пища для размышлений, — подумал Левин. — Иначе он наверняка сделал бы это, если он тот, о ком я думаю», — прикинул он.

— Если ты вспомнишь что-нибудь, надеюсь, дашь знать о себе, — сказал Левин и передал ей свою визитную карточку.

— Естественно, — ответила она и изучила ее, прежде чем сунула в нагрудный карман белого халата. — А если ты захочешь, чтобы я показала тебе наш красивый Векшё, просто позвони мне. Номер ведь у тебя есть.

Вернувшись в здание полиции, он сразу же позвонил старому другу и бывшему коллеге, который сегодня в звании комиссара трудился в СЭПО и, кроме того, был должен ему услугу. И сначала они поболтали понемногу обо всем, а когда закончили с обязательным ритуалом, Левин поведал о своем деле.

Не имеющем никакого отношения к государственной безопасности, но касающемся серьезного преступления. Требовалось отследить один разговор, и в виде исключения все обстояло так хорошо, что он знал точное время и номер, куда звонили. И хотел знать телефон второго абонента, за кем он числится, и, самое главное, кто звонил.

— И причина, почему я мучаю тебя с этим, проста до невозможности. Я же знаю, ты и твои коллеги вне конкуренции на сей счет.

— Конечно, — согласился его старый друг. — И я, наверное, не ошибусь, если предположу, что речь идет об убийстве нашей будущей коллеги? Если вспомнить, чем ты сам занимаешься, тебя, разумеется, интересует номер Векшё.

— Прямо в точку, — рассмеялся Левин. — Как по-твоему, сколько времени вам понадобится?

При условии, что данные Левина были верны и разговор состоялся в четверть третьего утра в пятницу четвертого июля, ответ по поводу указанного номера он мог получить быстро.

— Я свяжусь с тобой самое позднее завтра утром, — пообещал приятель. — Остаётся лишь держать кулаки. К сожалению, а ты это не хуже меня знаешь, определенная публика зачастую использует мобильники с предоплатной картой, а с ними почти никогда невозможно отследить, кто звонил.

— Мне почему-то кажется, это не такой телефон, — сказал Левин.

«Только не сейчас», — подумал он.

66

В большом здании полиции на Кунгсхольмене в Стокгольме, в четырехстах километрах на север от Векшё, сидел шеф Государственной криминальной полиции и чувствовал, как у него повышается давление. Причем по причине, которая по своей сути была менее важной, чем все другие, заключенные в делах, стопкой сложенных на его письменном столе.

«Цирк Бекстрёма прибыл на гастроли в Векшё», — подумал он.

Сначала он встретился с приятной молодой женщиной из экономического отдела, на чью долю выпало в выходные разбираться с красными вопросительными знаками, расставленными Юханссоном в изначально аккуратных бумагах, которые она сама же ранее положила ему на стол. Не все они, однако, были просмотрены начальником. Еще оставались несколько странных счетов, начиная с ухода за имуществом и материалов для конференции и кончая обычными посещениями ресторанов с анонимным осведомителями. Все их заверил комиссар Бекстрём, и в итоге речь шла почти о двадцати тысячах крон. Кроме того, тот же Бекстрём получил наличными порядка двенадцати тысяч и пока не отчитался за них. Плюс еще имелись обычные счета на оплату проезда по тем же статьям, где расходы за минусом зарплаты и социальных отчислений на данный момент достигли трехсот тысяч крон.

— О чем, собственно, тогда идет речь? Строго между нами, конечно, — сказал Юханссон и ободряюще кивнул ей.

— О том, что кое-кто попался, и, если уж это между нами, я думаю, не в первый раз. Вдобавок мне почему-то запомнилось имя того, кто заверял все бумаги.

— Ты видела вещи и похуже, — сказал Юханссон, он уже немного воспрянул духом и давно не чувствовал себя столь бодрым.

— Гораздо хуже, — подтвердила его собеседница с нажимом. — Я видела массу странных счетов за эти годы.

— И какой самый странный? — спросил Юханссон с любопытством.

— За последний финансовый год — на две тонны сена. Дело было зимой, но оно само по себе оказалось очень дорогим. Несколько тысяч, если я правильно помню.

— Мне кажется, я догадываюсь, кто заверил его, — проворчал Юханссон.

— Спецподразделению сено понадобилось для каких-то тренировок, — сказала экономист. — Они ведь постоянно прыгают с высоты и хотят приземляться немного мягче. Хотя здесь все ясно. Счёт комиссара Бекстрёма на услуги прачечной из Векшё тоже неплох. Я даже затребовала список, ставший основанием для него. И пусть у меня муж и трое детей, которые зачастую исхитряются перепачкаться как свиньи, между нами говоря, они просто любители по сравнению с Бекстрёмом.

— Рассказывай, — приказал Юханссон.