Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами

Но Дарья Васильевна все же повернулась к окну и обомлела. Сквозь черноту ночи, и кружево занавесок, в окно на нее смотрела морда козла, только очень большая, и рога у него были огромные. А взгляд у козла был как бы человеческий, жалостный такой.

— Свят, свят, свят, — перекрестилась Дарья Васильевна, обернувшись на мужа, и они оба снова посмотрели на окно.

К их удивлению там уже ничего не было.

— Господи, привидится же такое! — с облегчением сказала Дарья Васильевна. — Откуда, на втором этаже, козлу то взяться! — сказала она возмущенно-сердитым голосом.

— Показалось, наверное! — успокоительно сказал Григорий Павлович, все же, подойдя к окну и вглядываясь в темноту.

И они оба, сделали вид, что ничего не произошло и снова сели за стол. Хотя в душе, каждый недоумевал на увиденное.

— А что, Дарья Васильевна, были бы у нас деньги, мы бы тоже свой дом в Москве купили, и вместе с сыном и внуками жили. Здесь хорошо, и братец твой добрый человек, но, все же, не свое! — продолжил разговор Григорий Павлович.

— Да, я и сама наш дом в Бронницах вспоминаю. Уж так хорошо нам там жилось! И земля под ногами, а не булыжник. А ночью звезд то сколько, не то, что здесь. Городок маленький, зелененький. И речка, и церковь, какая у нас была! А пасха, или Рождество вот как весело да радостно… Дарья Васильевна улыбнулась, вспоминая свой дом.

— А как по улице идешь, то все тебя знают, да кланяются. То на обед пригласят, то на крестины.

— Да, — сказал Григорий Павлович. Нам бы дом, где-нибудь в Сокольниках, с двориком купить. И Москва не далеко и все в собственных домах да садах. Там места хорошие, я давеча ездил к адвокату, по поручению твоего братца, такие там улочки, зеленые, сирень в каждом доме, одуванчики на лужке. Липы, да дубы. И церковь там Николая угодника, зашел, на обратном пути молебен заказал. А потом пешочком мимо Басманной до вокзала. До самой Каланчевки дошел. Прогулялся. Посидел в трактирчике, перекусил, и потом через Мясницкую, да Китай город, вот и дом наш.

— Это сколько же верст то будет? Столько прошагать! Чего ты, на извозчике что — ли экономил? — возмутилась Дарья Васильевна.

— Да нет, приятно по городу пройтись, на прохожих посмотреть. Люблю я Москву. Да и что здесь будет, верст пять, часа два медленным шагом. Одно удовольствие! И погода была распрекрасная! Григорий Павлович схитрил немного, потому что извозчика все же брал до трактира.

— Ну, я уж на такие подвиги, Григорий Павлович, не способна. Но Сокольники, и правда, место хорошее. Только чего мечтать? У нас уже с тобой таких денег не будет. Разве с неба упадут! — засмеялась Дарья Васильевна. Теперь только на сына можно рассчитывать. Так он раньше как лет через пять этого сделать не сможет. А доживем ли мы с тобой до того дня?

— Да ладно прибедняться. Здоровье у нас, Слава Богу! Ты, Дарья Васильевна, завтра жильцу нашему кусок пирога отнеси. Пусть хоть этому порадуется. Да чего там, я с тобой завтра сам к нему зайду. Спрошу, может, чем помочь! Ой! — снова воскликнул Григорий Павлович.

— Ты чего? — посмотрела Дарья Васильевна в сторону окна, на которую уставился муж.

— Козел! — И правда, опять его рожа. Да что это такое! Может, кто шутит, да в окошко козлиную морду показывает! Вот я сейчас пойду их разгоню! — грозно сказал Григорий Иванович, и боязливо подойдя к окну, перекрестился, и выглянул из него.

Но никого вокруг не было. Только тихая ночь и луна, да с таким ярким светом, хоть книгу читай.

— Дарьюшка, пора спать ложиться. Устали, вот наяву сны и видим. Если бы мы грибков поели, то я бы на них грешил. Вон давеча мне рассказывали, такие галлюцинации у человека были. Думали, представится! Слава Богу, отошел, — Григорий Павлович пошел раздеваться и лег в кровать. А Дарья Васильевна еще недолго убирала посуду да сахар в шкаф, изредка оглядываясь на окно, но там ничего больше такого не было. А потом тоже легла.

* * *

Дарья Васильевна. Так плохо я спал, — сказал утром Григорий Павлович. Всю ночь козел снился, да все блеял и на кровать все норовил лечь.

— Козел? Что прямо с копытами, да хвостом? Да на нашу постель?! — возмутилась Дарья Васильевна.

— Ну да! Я, вроде, сплю в нашей комнате, только, почему— то один. А он подходит, и тянет за простынь. Я встал его отогнать, а он прыг на нашу перину, тут я и проснулся, — сказал Григорий Павлович, уставив глаза в одну точку, и тем самым, войдя снова в сюжет того сна.

— Ну, навыдумывал вчера про него, вот и приснился, — сказала Дарья Васильевна, убирая постель, и взбивая подушки.