Таинственные маги рынка. Лучшие трейдеры, о которых вы никогда не слышали

– Ваш счет стал отрицательным, а точка отсечения составляла £30 000. Вас беспокоила перспектива быть уволенным?

– Я всегда боялся этого. Я не хотел уходить, но знал, что меня могут просто выкинуть. Помню, в то время я чувствовал себя очень несчастным. Все, чем я действительно хотел заниматься, был трейдинг. У меня не было запасного плана. Это как в старой поговорке: «Если хочешь захватить остров, сначала сожги лодки». Я пошел ва-банк. У меня не было плана Б. У меня не было никаких стремлений заниматься чем-либо, кроме трейдинга. Я не мог позволить себе потерпеть неудачу.

– Сделало ли вас более осторожным пребывание вблизи «точки вылета»?

– Поневоле приходится быть осторожным. Когда ваша просадка достигает определенного уровня, нужно уменьшать размер. Но я занимаюсь тем, что «охочусь на единорогов». А они встречаются не на каждом углу. Когда появляется «единорог» – сделка, где все складывается именно так, как я хочу, – я должен действовать агрессивно, даже пребывая в просадке. Когда я собираюсь осуществить с десяток подобных операций в год, то я не могу позволить себе упустить хоть одну из этих возможностей. Эта перспектива ставит меня в положение, когда я всегда нахожусь на расстоянии одной или двух сделок от выхода из просадки.

– Делали ли вы что-то не так во второй половине года? Вы теряли деньги из-за того, что совершали торговые ошибки, или из-за того, что рынок был просто неблагоприятным для вашей стратегии, хотя вы по-прежнему следовали своей методологии?

– Я стал слишком самоуверенным и снизил свою дисциплину. Я ослабил критерии входа, перестав строго придерживаться своего типа сделок. Это была классическая ошибка: шикарно начать, а затем расслабиться. В то время после периодов, когда у меня были особенно хорошие результаты, я всегда испытывал просадки. К счастью, я преодолел эту «детскую болезнь».

– Были ли ваши убытки в основном связаны со сделками, в которых вы ловили «лосей» вместо «единорогов», или же эти сделки были с «единорогами», но они не срабатывали?

– Это определенно было первое. Это было проявлением нетерпения и попыток форсировать торговлю. Я пытался заработать деньги из ничего. Помню, как однажды во время очередного периода просадки в ответ на объявление Европейского центробанка я открыл свои позиции с лимитом риска в Bund, Bobl и Schatz [десятилетних, пятилетних и двухлетних немецких процентных контрактах]. Ко мне подошел менеджер по управлению рисками, присел у края моего стола и спросил: «Амрит, что вы делаете? Что вы будете потом делать с этими позициями?» Я на мгновение замер, а затем быстро пришел в себя. Это был первый раз, когда я осознал, насколько опасно отпускать свою торговлю до такой степени.

– Вы открыли максимально допустимую позицию по трем очень сильно коррелирующим контрактам. Фактически вы открыли позицию тройного размера. Что послужило поводом для столь агрессивного подхода?

– Сейчас я даже не могу вспомнить то объявление, но я знаю, что оно было малозначительным. В то время я испытывал сильную просадку и надеялся, что смогу быстро выйти из нее.

– Таким образом, вы не только открыли сомнительную сделку, но и утроили ее. Что вы сделали после того, как менеджер по управлению рисками указал вам на опасность?

– Я понял, что открыл эти позиции в надежде на то, что они просто сработают. Как только я понял, что в моих действиях не было ничего связанного с трейдингом, я сразу же закрыл все эти позиции. Тот урок я не забыл и по сей день. Я больше никогда не открою позицию только в надежде, что она прокатит. Чтобы понять разницу между сделкой, в которой я полностью убежден, и сделкой, на которую я просто надеюсь, мне пришлось пройти через тот жестокий опыт.

– Да, урок здесь очевиден: остерегайтесь эмоциональных сделок и следуйте своим убеждениям. Были у вас тогда еще какие-то уроки?