Таинственные расследования Салли Локхарт. Тигр в колодце. Оловянная принцесса

Он уже перестал быть мистером Тейлором, сделавшись просто Джимом. Бекки все больше узнавала его, и он все больше ей нравился. Она мысленно пыталась составить его словесный портрет для письма домой, но описание ей не давалось: очень уж он был не похож на тех молодых людей, о которых Бекки слыхала или читала (ее собственный опыт в этом отношении был слишком мал). На первый взгляд он представлялся легкомысленным и беззастенчивым, но это впечатление плохо вязалось с тем тактом и деликатностью, которые он проявлял в общении с аристократами, причем в его обращении не было и намека на униженность, искательство или пресмыкание. Казалось, он считал себя их ровней – может быть, самонадеянное допущение, но он держался его как ни в чем не бывало. Пожалуй, часть этой самоуверенности происходила от его внешнего вида – атлетической осанки, немного развязной походки, модной одежды, которую он носил со щегольским шиком; но другая часть шла от его веселых, с кошачьей зеленью глаз, от оживляющего их иронического блеска, просто-напросто от ощущения, что он по своему уму превосходит любого из своих нынешних собеседников. И еще – хотя этого, конечно, она никогда бы не написала в письме матери – вокруг него чувствовалась какая-то атмосфера опасности, готовности, если надо, драться – и драться насмерть, в упоении риска и боя.

Безусловно, он не был тем, кого называют джентльменом. Он был чем-то в тысячу раз интересней. В общем, единственным, что не давало Бекки окончательно потерять голову, был тот очевидный факт, что Джим был влюблен в Аделаиду, – тоже нелегкая проблема для всех. Но и об этом не стоило говорить матери.

На второй день, ближе к вечеру, пейзаж за окном стал меняться. Поезд, пыхтя и порою замедляя ход, двигался сквозь горы, которые чем более приближались к югу, тем становились выше. Требовалось уже высунуться из окна, чтобы увидеть их верхушки – зазубренные известняковые гребни, розовые в свете заката, – и цепляющиеся за них клочья облаков оранжевых, абрикосовых и пастельно-желтых оттенков. Склоны гор покрывали темно-зеленые сосны, и однажды на лесной поляне они заметили настоящего охотника с ружьем, рожком и прыгающей вокруг него собакой. Бекки ощущала прилив неведомых ей дотоле чувств: это был ее пейзаж, ее горы, ее родина. Наконец-то она вернулась домой.

Клубы паровозного дыма на ночной станции, красный ковер, кланяющиеся и снимающие шляпы чиновники, слуги, торопящиеся ухватить чемоданы и сундуки, чтобы загрузить ими две ожидающие кареты. Траур повсюду – все в черном, флаги приспущены, скорбь по убиенному кронпринцу; и в то же время с площадей и городских садов, из Лабиринта роз в Испанском парке на берегу реки доносится игривая музыка, оркестры (получающие деньги от специального музыкального налога на туристов) гремят трубами, исполняя пьесы Вебера, Штрауса и Зуппе. Непрерывно гудит большой соборный колокол, и одновременно из переулков, приютивших старые церквушки, отзывается множество меньших колоколов, отбивающих время. Дым дорогих сигар и запах весенних цветов смешивается в воздухе с ароматом бифштексов, жареных сосисок и кислой капусты. Они проезжали под нависающими козырьками старинных зданий, под балконами, заставленными алой геранью, мимо освещенных окон кафе и винных погребков, набитых оленьими рогами, чучелами барсуков и прочими охотничьими трофеями. Темная и быстрая река блестела в сумерках, и где-то там, на другом ее берегу, возвышалась Эштенбургская скала с Красным Орлом, реющим над городом так же, как и шестьсот лет назад.

Наконец они добрались до дворца – блестящие, как сахар, колонны в лунном свете, журчание фонтанов в регулярных аллеях парка.

Кланяющиеся лакеи, мраморные лестницы, статуи, картины, гобелены, ковры, фарфоровые вазы. Аделаида, идущая рядом с Бекки, – мрачная, напряженная, но держащая себя с молчаливым достоинством.

Долгое ожидание перед королевской гостиной в комнате с двумя дюжинами свечей, горящих в позолоченных канделябрах, и огромными темными зеркалами: принц должен поговорить наедине с отцом, прежде чем Аделаида, Бекки и графиня будут допущены к королю.

Бронзовые с золотом часы на камине отмерили целый час. Наконец без четверти полночь дверь открылась и вышел невозмутимый дворецкий в пышной ливрее. Чопорно поклонился и сказал:

– Его величество сейчас примет вас. Входя в комнату, нужно, еще в дверях, сделать реверанс, подойти к королю и снова сделать реверанс. Когда вы будете уходить, следует пятиться к двери, держась линии ковра до тех пор, пока вы поравняетесь с тем местом, где я буду стоять. Тогда вы снова сделаете реверанс, повернетесь и выйдете. Прошу следовать за мной.