Таинственные земли

— Гоблин, расскажи, что тебе известно о Блестящей Воде.

Глаза Маленького Цыпленка стали круглыми, он огляделся по сторонам и облизнул губы. В странном свете фонарей даже цвет его языка изменился.

— Ничего, — с дрожью выговорил он, — ваше всемогущество. Я ее не видел. И не слышал о ней, пока мне не сказал Плоский… то есть фавн.

— Перечисли своих предков.

Гоблин помедлил, а затем назвал с десяток имен.

Снова наступила тишина, но Рэп не удивился, когда голос обратился к нему самому — он раздавался откуда-то спереди.

— Как тебе удалось сбежать, фавн?

Рэп рассказал.

Дальше не последовало ни ответа, ни дальнейших вопросов. Оотиана по-прежнему сидела как статуя, и ее взгляд не выдавал местонахождения волшебника.

Но зачем самому могущественному волшебнику мира понадобилось прибегать к таким уловкам?

Затем замогильный голос раздался вновь, на этот раз чуть дальше.

— Утром мы отдадим гоблину троих феери. Вы уже выбрали трех самых дряхлых стариков, как я велел?

— Да, ваше всемогущество, — ответила Оотиана. Невидимый волшебник хмыкнул.

— Хорошо. Мне надоело видеть, как они умирают, не проговорившись. И самоубийств стало слишком много. Они не приносят никакой пользы. Та женщина, которую я обжег, уже поправилась?

— Еще нет, ваше всемогущество.

— Вот видите! Это затянется надолго. А так мы сразу получим три слова.

В его голосе не прозвучало ни единого намека на сожаление, но слов хватило, чтобы кровь Рэпа заледенела в жилах. Маленький Цыпленок широко раскрыл глаза и рот, пораженный мыслью о том, что женщину можно пытать.

— Значит, у вас появится колдун-гоблин! — воскликнул Рэп. — И что же дальше? Вы хотите пытками вырвать слова у гоблина?

Оотиана замерла, метнув в него предостерегающий взгляд.

Внезапно волшебник стал видимым. Он оказался таким же крепким, как его дядя, но одет был еще беднее — в побитый молью балахон с бахромой у колен. Он был молод, а благодаря низкому росту выглядел еще моложе, но в волосах блестела седина, как у старшего гнома, а бесцветное и безбородое лицо выглядело словно недавно обтесанный камень. Волшебник стоял перед Рэпом, изучая его с видом холодного недовольства и покусывая ногти. Судя по слухам, он считался самым могущественным волшебником мира, но походил скорее на батрака или помощника садовника.

Наконец он вынул палец изо рта.

— Нет, я не собираюсь мучить гоблина. Я предложу ему выкуп за слова. — Он усмехнулся, показав зубы, похожие на белые камушки. — Мы оба знаем, о чем он мечтает, верно?

А я смогу продлить тебе жизнь настолько, чтобы он успел осуществить свою мечту.

До Маленького Цыпленка наконец дошел смысл его слов. Он злорадно ухмыльнулся, глядя на Рэпа.

Рэп подавил желание содрогнуться.

— А потом он убьет и тебя! — попытался вразумить он гоблина.

Маленький Цыпленок торжествующе рассмеялся.

— Мне все равно!

— Вот так-то! — подытожил Зиниксо. — Тогда решено. — Он повернулся на каблуках и начал вышагивать по комнате, грызя ноготь и постукивая по пыльному полу тяжелыми башмаками. Гоблины, фавны, легионеры, феери, легаты… равнодушие гнома к человеческой жизни было еще отвратительнее умышленной жестокости Маленького Цыпленка. Гоблин, по крайней мере, считал пытки честью и был готов вытерпеть их сам, когда проиграл Рэпу. Очевидно, в мире Зиниксо ничто не имело значения, кроме его собственной персоны.

Спустя минуту Оотиана произнесла:

— Я нашла Араккаран, ваше всемогущество. Дворец окружает волшебный барьер.

Зиниксо не обратил на нее внимания. Маленький Цыпленок по-прежнему сиял от счастья. Рэп гадал, сколько незримых стражников присутствует в комнате, сколько он продержится, сумеет ли доставить удовольствие гоблину, а также почему волшебное окно ошиблось в пророчестве.

Волшебник резко остановился, прислонился спиной к стене и обвел взглядом комнату.

— Кто покровительствует им? Может, это ловушка?

— Уверена, это не так, ваше всемогущество, — поспешила успокоить его Оотиана.

— Против меня сговорились! — Его голос вдруг повысился на октаву и продолжал подниматься.

— Нет, ваше всемогущество! Мне кажется…

Гном вдруг подпрыгнул и обернулся к распахнутой двери, но оказалось, что в комнату просто вернулся Распнекс. За время отсутствия он успел набросить на плечо длинный рулон ткани, напоминающий одеяло. Войдя, он плотно прикрыл дверь.

— Ну, так что? — воскликнул волшебник. — Да говори же, Дядя!

— Она идет.

— Ага! — Зиниксо огляделся. — Вы готовы? Едва она попытается что-нибудь сделать, бейте сразу! Если понадобится, сожгите всю башню.

Оотиана и Распнекс послушно кивнули. Вероятно, и незримые стражи ответили хозяину кивками.

— Пусть войдет. — Зиниксо вытер лоб рукавом и расправил плечи, словно готовясь к схватке.

Распнекс бросил рулон на середину комнаты и пнул его. Ткань развернулась, став продолговатым ковром — он странно переливался в золотистом отблеске фонарей.

Оба гнома слегка попятились. Некоторое время все молчали, и Рэп чувствовал, как закипает напряжение. Оотиана стиснула руки, волшебник вновь принялся грызть ноготь. Пожилой гном скрестил руки на груди, но тоже выглядел встревоженным. Он остался стоять.