Таинственный джентльмен

– Он был слишком молод, – признался Себастьян, – я даже и не предполагал, что имел на него такое влияние. Я не думал, что он зайдет так далеко. Это стало последней каплей в чаше терпения моего отца. Когда он узнал о разорении Норткотов, то снял меня с довольствия и вызвал в Блэклок. Здесь он сказал мне, что я эгоистичный, так и не повзрослевший, избалованный матерью ребенок, который живет только ради удовольствия, и он сильно во мне разочарован. И был прав, поскольку сам всегда придерживался строгих правил, и я понимал, что никогда не смогу оправдать его ожиданий. Будучи еще мальчиком, я прекратил всякие попытки. Тогда и сблизился с Макиннесом, большую часть своей юности провел у него на ферме. – Хантер улыбнулся, вспоминая проведенное со стариком время.

Только сейчас Фиби поняла, почему Хантер так тепло отнесся к Макиннесу в тот день, когда они вместе с миссис Хантер совершали объезд по дворам фермеров и крестьян.

– Как умер ваш отец? – осторожно спросила Фиби.

– Это произошло здесь, в этом кабинете. В тот день мы с ним серьезно поругались по поводу Норткотов. Все, что он говорил, – сущая правда, но я не хотел показывать ему, как меня сильно ранят его слова. Я знал, что последние несколько дней он себя неважно чувствовал. Мне даже думать об этом стыдно. Фиби села на подлокотник кресла и взяла его ладонь в свою.

– Продолжайте.

– Он устроил мне хорошую взбучку. Я понимал, что заслуживаю такого отношения. Его сердце не выдержало сильного волнения. Отцу стало плохо с сердцем. Умирая, он заклинал, чтобы я изменил свою жизнь и взял на себя ответственность за семью. – Блеснула молния, и Хантер, казалось, вновь услышал эхо последних слов отца, которые давались ему с большим трудом: «Поклянись, что возьмешь всю ответственность…» – Через десять минут он умер.

– Ох, Себастьян, – прошептала она.

– Это я во всем виноват, Фиби, и в банкротстве Норткотов, и в смерти своего отца.

– Нет, – возразила она, но Хантер на нее даже не взглянул. – Себастьян, – решительнее проговорила Фиби и взяла в руки его лицо. – Вы совершили ошибку. Одному Богу известно, мы все когда-нибудь оступаемся. Вы могли быть эгоистичным и порочным, могли совершить все злодеяния, в которых признались. Но в том, что произошло, вашей вины нет. Брат Эммы сам сделал свой выбор. Что касается вашего отца, то вы же сказали, что у него было слабое сердце. – Она провела пальцем по его щеке. – Вы хороший человек, Себастьян Хантер.

В холодном отблеске молнии Фиби увидела в его глазах застывшие слезы.

– Вы убиваетесь, ваша мать страдает. Я понимаю ваши чувства: боль, отчаяние, отрешенность. Я испытывала то же самое, когда потеряла свою сестру. До сих пор не могу отойти. Душе под силу вынести все страдания, но чувство вины и горечь утраты разрушают ее. Себастьян, хватит себя обвинять. – Фиби почувствовала его слезы на своих ладонях. – Ох, Себастьян. – Она поднялась с подлокотника, прижала его голову к своей груди и не отпускала, пока он тихо плакал.

Гром постепенно стал затихать, лишь издалека слышались редкие раскаты, едва доходившие до Блэк лока. Гроза прошла. Хантер взглянул на Фиби. Следуя какому-то внутреннему естественному порыву, она поцеловала его. Нежно. Трепетно. Словно своим прикосновением хотела вылечить глубокую душевную рану.

– Фиби, – прошептал он. В его голосе слышался искренний призыв.

Она целовала его со всей любовью, которая заполняла ее сердце. Слова были лишними. Они просто нуждались друг в друге. Себастьян развязал ленту на ее сорочке, и легкая ткань скользнула вниз, обнажив нежные груди девушки. Она наслаждалась его прикосновениями. Хантер гладил, ласкал ее тело, то целуя, то покусывая, то дразня. Фиби уцепилась за его волосы, прижимая Себастьяна ближе к себе. В груди разгоралось желание. Он слегка приподнял ее, чтобы полностью сорвать с нее сорочку, и усадил на себя. Фиби чувствовала его плоть сквозь мягкую оленью кожу штанов своим самым чувствительным местом.

– Себастьян, – выдохнула она.

Хантер начал легко покачивать, Фиби казалось, что она его оседлала. Она ощущала под собой силу его желания. В этот момент ее ничто не интересовало. Единственное, в чем была по-настоящему уверена, – она хотела его больше всего на свете, а он готов утолить ее голод. Возбуждение нарастало, она изнывала от желания. Фиби до конца не понимала своих чувств, так же как не могла понять, что происходило между ними, хорошо она поступает или нет, будет ли потом об этом жалеть. Фиби просто растворялась в любви, ласке и всепоглощающей страсти.