Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

Юноша с другой планеты

«Больного Вакха» сложно вписать в какую-либо классификацию. Его нельзя назвать натюрмортом, хотя мастерство, с которым написаны персики и виноградная лоза на столе, не может не поражать. В то же время это и не портрет – ничто не позволяет нам узнать в изображаемом субъекте реального человека. Отсутствует здесь и религиозная подоплека – на картине нет образов святых, не соблюдаются характерные для данного жанра каноны. Юноша, предстающий перед нами, несомненно Вакх, однако, если вглядеться повнимательнее, смысл этого полотна окажется гораздо более сложным и богатым.

Вакх держит в руках виноградную гроздь, на голове у него венок из плюща: эти элементы показывают знакомство автора с «Иконологией» Чезаре Рипа – трактатом, регулирующим использование аллегории в живописи. Виноград – символ любовной страсти и вожделения, потому как вино «вызывает внутри жар и рождает вожделенные мысли». Плющ растет, обвивая собой другие деревья – точно так же тела любовников сливаются в экстазе. Но есть у этих элементов и другой, религиозный подтекст: виноград вызывает ассоциации с вином, поданным апостолам из рук Христа во время Тайной вечери; плющ – отсылка к Крестному пути и страстям Христовым: нельзя вырвать это растение без усилий и страданий. Для своего римского дебюта Караваджо не мог выбрать более противоречивый образ, который может быть интерпретирован и как языческое божество, и одновременно как аллегория Иисуса Христа.

Помимо присутствия двух указанных атрибутов, с Вакхом связан также определенный сюжет – на картинах он обычно предается чувственным удовольствиям, массовым празднествам, оргиям, которые столь созвучны его бурному темпераменту. Совсем иная атмосфера окружает рассматриваемого нами персонажа – она проникнута не развратом, а скорее – грустью. Вакх, томно склонивший голову и приподнявший локоть, своей позой напоминает микеланджеловские обнаженные фигуры из Сикстинской капеллы. Кто-то усмотрел в «Вакхе» влияние эскиза Сибиллы руки Петерцано или статуй того же Микеланджело, выполненных для дворца Барджелло во Флоренции. Так или иначе скучающий бог у Караваджо предстает в странной и неудобной позе на фоне каменной плиты, которая придает глубину изображению. Есть весьма интересное объяснение этой необычной композиции: в действительности Вакх – это автопортрет художника, изображающего себя в зеркале. Доказательства этой гипотезы мы находим у Бальоне. Он пишет, что Меризи в те годы «создал несколько картин-портретов в зеркале, первым из которых стал Вакх с гроздью винограда». Действительно, в чертах юноши есть портретное сходство с самим Караваджо, если опираться на свидетельства современников. Это уже не первый пример в истории живописи, когда автор себя изображает спиной, с головой, повернутой к зрителю – казалось бы, всё предельно ясно, однако есть еще одно несоответствие. Художники имели обыкновение изображать себя в виде Аполлона, но никак не в обличье Вакха – перед нами определенно загадка, нечто большее, нежели просто автопортрет меланхоличного художника.

Юноша готовится оторвать от грозди виноградину и поднести ее ко рту. Однако мы уже заранее ощущаем, что это не принесет ему удовлетворения. Его улыбка необычна, она как бы на грани смущения и болевой гримасы. Трудно предположить, что скрывает этот вопрошающий и томный взгляд. Необычен и цвет кожи Вакха – желто-зеленоватый, он повторяет цвет винограда, так что юноша кажется инопланетным гостем. Синеватые губы перекликаются с цветом пояса, обвивающего его талию. Эта картина крайне заинтересовала медиков, которые предположили, что Караваджо хотел изобразить со всеми анатомическими подробностями подростка, злоупотребляющего алкоголем и больного гепатитом или же испытывающего асфиксию в результате перенесенной травмы.

Известно, что в момент создания этого полотна Меризи находился в больнице с травмой ноги – возможно, картина была написана в мастерской Кавалера д’Арпино незадолго до госпитализации или же непосредственно в больничной палате. В пользу последнего предположения говорит следующая деталь: одна нога Вакха согнута в колене, другая же вытянута под столом – это единственное положение, в котором в тот момент мог находиться наш художник, лежа в постели и не имея возможности полноценно двигать обеими ногами. Караваджо создает беспрецедентную композицию, наблюдает в зеркале свою болевую гримасу и рисует ее с натуры, демонстрируя невиданный талант. Его Вакх – это и автопортрет с натуры, и многослойная и противоречивая аллегория, невиданный ранее образ, порождающий море интерпретаций. С виду картина может показаться вполне каноничной комбинацией очевидных и ожидаемых элементов, но внимательному взору окажутся доступны неожиданные, обманчивые в своей простоте детали, истинный смысл которых еще не удалось объяснить ни в одном исследовании.