Таинственный Хранитель

Чем дольше Андрей слушал Виктора, тем более абсурдным и странным представлялось ему собственное участие во всех этих невероятных событиях. Хотя… если отбросить в сторону всю мистику… Но как ее отбросишь, если всё с нее и началось?..

– Ладно, хватит, хорош! – наконец прервал он не на шутку разошедшегося друга. – Я понял. Давай пока отодвинем в сторону всю чертовщину, дождемся, пока твоя нога подживет – и поищем вход в подземелье. Это, по крайней мере, реально.

– Реально, – серьезно подтвердил тот. И, подумав немного, прибавил. – Дня через три-четыре я буду как огурчик!

Андрей с сомнением посмотрел на него. Впрочем, на Викторе действительно все заживало как на собаке.

Оставив приятеля, уже больше не жаловавшегося на свою судьбу, коротать время в гордом одиночестве, Андрей вышел на улицу и всей грудью вдохнул чудесный осенний воздух. Но день выдался отнюдь не осенним – вовсю грело солнышко, плывшие по синему небу клочковатые белые облака тоже не предвещали дождя. Он посмотрел на часы – два пятнадцать – и бодро зашагал в сторону парка. Время еще есть, можно поработать над диссертацией. И тут внезапно оживился мобильник, исполняя токкату Баха, – Агриппина!

– Привет! – раздался в трубке ее бодренький голосок. – Есть что-нибудь новенькое?

– Не скажу. Вернее, скажу только при личной встрече.

– Ну, Андрюша, ну, пожалуйста… – принялась она канючить. – Я сегодня не смогу приехать.

– А если я, вечерком?

– Нет, я хочу побыть одна… – после небольшой паузы отозвалась девушка.

Это ее «я хочу побыть одна» неприятно корябнуло Андрея.

– Кажется, я тебе уже надоел…

– Не выдумывай! – возмутилась она. – Дело вовсе не в тебе.

– Неужели столько работы?

– Не-а…

– Тогда – что? – вопрос, против его воли, прозвучал излишне резко.

– Подумай… – И, не дождавшись от него ответа, продолжала: – Ну, какая неприятность приключается с женщиной раз в месяц?

– Ах, это… – с облегчением произнес он. – Но мы же можем просто полежать рядом…

– И как ты себе это представляешь? – скептически поинтересовалась она. – Лично я за себя не ручаюсь!

Он только рассмеялся в ответ, вообразив, что лежит в постели рядом с Агриппиной, обнимает ее, прижимается к ней и… ничего. Это же сущий мазохизм!

– То-то же! – сказала она, словно прочитав его мысли. Помолчала. Слышалось лишь ее дыхание. Потом спросила. – А чем ты сейчас занимаешься?

– Иду во дворец трудиться – время-то идет.

– Дело хорошее, – поддержала она его трудовой порыв. – Мысленно я с тобой. Ну, пока! Вечером созвонимся.

Она уже отключилась, но Андрей все еще продолжал держать трубку возле уха. Ее голос волновал и завораживал его, как зов сирены. Наконец он положил мобильник в карман и встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Эта рыжеволосая, зеленоглазая чертовка просто зачаровала его! Впрочем, он об этом нисколько не жалел.

В трудах праведных время пролетело незаметно. Они выпили чай с Ольгой Олеговной, обсудили последние события в парке – персонал музея всё еще не мог прийти в себя после гибели иностранца, – нечасто в Гатчине случаются подобные происшествия. Потом Андрей вновь углубился в работу, благо, ему никто не мешал. Материал на будущую диссертацию, в сущности, был уже собран. Оставалось только его обработать, провести сравнительный анализ и сделать определенные выводы, желательно, не слишком тривиальные, но и не очень революционные, – ибо искусствоведческая среда чрезвычайно консервативна, и если ты всерьез хочешь защититься, то надо умудриться совместить несовместимое и таким образом упаковать свои размышлизмы, чтобы было не к чему придраться.

Отрешившись от всего, что мешало ему сосредоточиться на этой вполне земной деятельности, он с удовольствием делал выписки; слова, словно сами собой, складывались в предложения, предложения в абзацы, а абзацы – в страницы будущего текста. Сегодня ему на удивление легко удавалось сформулировать идеи, прежде витавшие в его голове «кометами беззаконными», не поддаваясь вербализации. Словно не он писал диссертацию, но она писалась сама собой, почти без его участия. И когда он, наконец, оторвался от компьютера и посмотрел в окно – почти стемнело. Опять двадцать пять! – подумал Андрей. В кабинете кроме него, разумеется, давно никого не было. Он с чувством, до хруста костей потянулся, расправил уставшую спину – однако, пора и честь знать! Записал готовый текст на флэшку, выключил свет и вышел из кабинета, заперев его на ключ.