Таинственный остров

Первая лава, влившаяся в озеро, мгновенно затвердевала и, скопляясь, быстро всплывала над водой. На поверхность этого первого слоя катились другие, которые, в свою очередь, обращались в камень и присоединялись к первому слою. Таким образом образовывалась плотина и грозила завалить камнями все озеро, которое не могло выступить из берегов, так как излишек воды беспрестанно улетучивался через пар. Свист и шипение оглашали воздух, а пары, увлекаемые ветром, падали на поверхность моря в виде дождя. Плотина все удлинялась, и отвердевшие глыбы лавы громоздились одни над другими. Там, где еще недавно простирались тихие воды озера Гранта, образовалось громадное скопление дымящихся каменных утесов — словно землетрясением выдвинуло целые тысячи подводных камней. Если бы кто представил себе эти спокойные воды поднятыми посредством страшного урагана, затем внезапно отвердевшими при двадцатиградусном морозе, то мог бы понять, какое зрелище являло собой озеро Гранта три часа спустя после вторжения в него потока лавы.

Победа должна была остаться за огнем.

Для колонистов было весьма важно, что поток лавы направился к озеру. Это оставляло в их распоряжении еще несколько дней, и можно было питать надежду на спасение. Плато Дальнего Вида, Гранитный дворец и верфь были на некоторое время ограждены от огня. Этой отсрочкой надо было воспользоваться, чтобы закончить обшивку корабля и хорошенько его проконопатить, затем сейчас же спустить его на воду и укрыться там, а за вооружение приняться только тогда, когда судно будет уже стоять на воде. При постоянном страхе взрыва, который грозил всему острову, нечего было и думать о какой-либо безопасности на суше. До сих пор несокрушимый Гранитный дворец мог каждую минуту разрушиться…

В течение следующих шести дней, с 25 по 30 января, колонисты так продвинулись в постройке судна, словно их работало не пять, а двадцать человек. Они позволяли себе только самые короткие передышки; яркое пламя вулкана давало им возможность беспрерывно работать и днем и ночью.

Колонисты дорожили каждой минутой, потому что озеро Гранта почти совсем уже загромоздилось остывшей лавой, и если бы новые потоки ее нахлынули с прежней силой, то расплавленная масса неизбежно распространилась бы по плато Дальнего Вида, а с нее — по морскому берегу.

Но если эта сторона острова была защищена от сокрушительного действия огненного потока, то нельзя было сказать того же о его западной части.

Второй поток лавы, направлявшийся по долине реки Водопада, по долине широкой и ровной, гру нт которой шел, понижаясь, по обе стороны ручья, не встречал на пути никаких преград. Таким образом, раскаленная жидкость беспрепятственно продвигалась через леса Дальнего Запада. В это время года древесные соки высыхали от палящей жары, и лес мгновенно загорался, так что пожар распространялся одновременно и по основаниям стволов, и по верхним ветвям. Казалось даже, что пламя быстрее перекидывается по вершинам деревьев, чем по корням, охваченным раскаленной лавой.

Обезумевшие от ужаса животные — ягуары, дикие кабаны, водосвинки, всевозможные пушные звери и пернатая дичь — укрывались на берегах реки Милосердия и в болотах, по другую сторону бухты Воздушного Шара. Но колонисты были слишком заняты своим делом и не обращали никакого внимания на самых страшных из этих животных. Они оставили Гранитный дворец, не искали убежища даже в «Трубах», а жили в палатке, близ устья реки Милосердия.

Каждый день Смит и Спилетт поднимались на плато. Иногда их сопровождал Герберт, но Пенкроф всегда отказывался: он не хотел глядеть на остров Линкольна, так страшно изменившийся после извержения вулкана.

Действительно, зрелище было тяжелое: вся лесистая часть острова совершенно обнажилась. Только одна группа зеленых деревьев сохранилась на оконечности полуострова Извилистого. Там и сям торчало несколько обгорелых, почерневших пней. Места, где прежде зеленели обширные леса, были теперь бесплодными, как болота. Там, где еще так недавно красовалась роскошная растительность, почва представляла собой безобразное нагромождение вулканического туфа. Река Водопада и река Милосердия не вливали теперь в море ни единой капли воды, и колонисты не могли бы утолять жажду, если бы озеро совсем иссякло. По счастью, южная стрелка озера уцелела, образовав нечто вроде пруда, в котором теперь находилась вся пресная вода озера Линкольна. На северо-западе резко обозначались отроги вулкана, имевшие вид гигантских когтей, вцепившихся в почву.

Да, это было горькое зрелище, и как было тяжко колонистам видеть, что их плодоносное владение, покрытое лесами, орошенное быстрыми реками, в одну минуту превратилось в бесплодный скалистый утес, на котором без запасов они не могли бы просуществовать даже несколько дней!

— Сердце разрывается при виде этой картины! — сказал однажды Спилетт.

— Да, Спилетт, — отвечал инженер. — Я теперь только о том думаю, как бы нам закончить постройку корабля. Он один может спасти нас!