Таинственный остров

Стаксель — косой треугольный парус.

Стопор — приспособление для остановки какого-либо механизма или для закрепления его частей в определенном положении.

Таль — подвесное подъемное устройство с ручным или моторным приводом.

Топсель — рейковый парус треугольной формы.

Траверз — направление, перпендикулярное курсу судна.

Фальшборт — легкая обшивка борта выше палубы.

Фарватер — судовой ход, безопасный в навигационном отношении проход по водному пространству.

Фок — самый нижний парус на передней мачте судна (фок-мачте) с прямыми парусами или треугольный парус на судне, имеющем одну мачту.

Шпангоуты — ребра судна, к которым крепится наружная его обшивка.

Штевень — особо прочная часть корпуса судна, которой заканчивается набор судна в носу и корме.

Ярд — мера длины, равная 0,9144 метра.

О Жюле Верне и «Таинственном острове»

1

…Незаметно подкралась старость. Уже много лет Жюль Верн не выезжал из Амьена и все реже выходил из дому. Его мучили головокружения и бессонница. Он страдал от подагры и диабета, почти полностью потерял зрение, стал плохо слышать. Окружающий мир погрузился в полумрак, но он продолжал писать — наугад, на ощупь, сквозь сильную лупу, лишь в часы крайней усталости соглашаясь диктовать сыну Мишелю.

Из разных стран поступали десятки писем. Иные без адреса: «Жюлю Верну во Францию». Юные читатели просили автограф, с восторгом отзывались о его сочинениях, желали здоровья, подсказывали сюжеты новых романов. Известные ученые, изобретатели, путешественники благодарили писателя за то, что его книги помогли им еще на школьной скамье полюбить науку, найти призвание.

Массивный шкаф в его библиотеке, отведенный для переводной «жюльвернианы», был забит до отказа сотнями разноцветных томов, изданных на многих языках, вплоть до арабского и японского. Русские издания едва умещались на двух верхних полках. Но это была лишь частица того, что тогда уже было напечатано во всем мире под его именем.

Все чаще в Амьен наведывались парижские репортеры и корреспонденты иностранных газет. И Жюль Верн, так неохотно и скупо говоривший о себе и о своем творчестве, вынужден был принимать визитеров и давать интервью. Беседы тут же записывались и попадали в печать.

Почти каждый журналист начинал с традиционного вопроса:

— Месье Верн, не могли бы вы рассказать, как началась ваша литературная деятельность?

— Моим первым произведением, — отвечал Жюль Верн, — была небольшая комедия в стихах «Разломанные соломинки». Я показал ее Александру Дюма, и он не только поставил ее на сцене своего «Исторического театра» — это было в 1850 году, — но даже посоветовал напечатать. «Не беспокойтесь, — ободрил меня Дюма, — даю вам полную гарантию, что найдется хотя бы один покупатель. Этим покупателем буду я!»

Работа для театра очень скудно оплачивалась. И хотя я продолжал писать либретто для водевилей и комических опер, только лет через десять мне стало ясно, что драматические произведения не принесут мне ни славы, ни средств к жизни. В те годы я ютился в мансарде и был очень беден. Пора было всерьез задуматься о будущем. Мой отец не переставал настаивать, чтобы я вернулся в Нант. С дипломом лиценциата права мне было бы там обеспечено полное благополучие: отец хотел сделать меня совладельцем, а затем и наследником своей адвокатской конторы. Но я уже был «отравлен» литературой и остался в Париже. Моим истинным призванием, как вы знаете, оказались научные романы, или романы о науке, — не знаю, как лучше их назвать…

И все-таки я никогда не терял любви к сцене и ко всему, что так или иначе связано с театром. Мне всегда было очень радостно, когда мои романы, переделанные в пьесы, начинали на сцене вторую жизнь. В этом отношении особенно повезло «Михаилу Строгову» и «Вокруг света в восемьдесят дней».

— Хотелось бы знать, месье Верн, что побудило вас писать научные романы и как напали вы на эту мысль?

— Меня всегда интересовали науки, в особенности география. И понятно почему. Истоки будущих увлечений нужно искать в детстве. В Нантский порт прибывали корабли со всех концов света. Я мечтал стать моряком, грезил о дальних странствиях, о необитаемых островах и даже попытался однажды, когда мне было одиннадцать лет, удрать в Индию на шхуне «Корали», поменявшись одеждой с юнгой. Любовь к географическим картам, к истории великих открытий никогда не остывала во мне и в конце концов помогла найти свой жанр. Литературное поприще, которое я избрал, было тогда ново и почти совсем не использовано. В занимательной форме фантастических путешествий я старался распространять современные научные знания. На этом и основана серия географических романов, ставшая для меня делом жизни. Ведь еще до того, как появился первый роман, положивший начало «Необыкновенным путешествиям», я написал несколько рассказов на подобные же сюжеты — например, «Драма в воздухе» и «Зимовка во льдах».

— Расскажите, пожалуйста, о своем первом романе. Когда и при каких обстоятельствах он появился?