Таинственный пасьянс

В машине я достал лупу, которую мне подарил таинственный карлик. Я решил использовать её для более глубокого изучения природы. Если я лягу на землю и буду долго-долго смотреть на муравья или на цветок, я, может быть, проникну в какие-нибудь её тайны. И тогда я подарю папашке на Рождество немного душевного покоя.

Мы все поднимались и поднимались и никак не могли доехать до Дорфа.

— Ханс Томас, ты, кажется, заснул? — спросил папашка после долгого молчания, и я бы, конечно, заснул в ту минуту, когда он задал свой вопрос, если бы он его не задал.

Чтобы не лгать, я ответил "нет", и сон окончательно покинул меня.

— Видишь ли, — сказал папашка, — я начинаю подозревать, что тот карлик просто обманул нас.

— Ты не веришь, что он нашёл лупу в желудке косули? — пробормотал я.

— Ты устал, Ханс Томас. Я имел в виду дорогу. Зачем ему понадобилось посылать нас в эту пустынную местность? Шоссе тоже проходит через Альпы. Мы проехали уже четыре мили, и нам не попалось ни одного человеческого жилья, я уже не говорю, когда мы в последний раз видели место, где можно было бы переночевать.

Я действительно так устал, что был не в силах ему ответить. И думал только о том, что, наверное, поставил мировой рекорд по любви к отцу. Он не должен был быть смазчиком. Ему следовало позволить размышлять вместе с ангелами о тайнах жизни. Папашка внушил мне, что небесные ангелы гораздо умнее людей. Конечно, они не такие умные, как Бог, но они, не задумываясь, способны понять всё, что понимают люди.

— Какого чёрта он отправил нас в Дорф? — продолжал папашка. — С таким же успехом он мог послать нас в деревню, где живут карлики.

Это было последнее, что я услышал перед тем, как заснул. Мне приснилась деревня, где было много-много карликов. Все они были очень добрые. Они несли всякий вздор, перебивая друг друга, но никто из них не мог ответить на вопрос, в какой части света они находятся или откуда попали сюда.

Смутно помню, как папашка вынул меня из машины и отнёс в кровать. Воздух тут странно благоухал мёдом. И женский голос сказал:

— Да-да. Aber nat"urlich, mein Herr [2].

ТРОЙКА ПИК …разве не странно украшать камнями поляну в лесу так далеко от людей…

Когда я утром проснулся, я понял, что мы всё-таки доехали до Дорфа. Папашка спал в постели рядом со мной. Было уже больше восьми, но я понял, что ему надо поспать ещё немного. Как бы поздно он ни ложился, он имел обыкновение выпить перед сном рюмочку. Сам он называл это "рюмочкой". Но я-то знал, что эти рюмочки бывали порой отнюдь не маленькими. К тому же их могло быть довольно много.

В окно я увидел большое озеро. Я тут же оделся, вышел и спустился на первый этаж. Там я встретил толстую и очень добрую женщину, она пыталась поговорить со мной, хотя не знала ни одного норвежского слова.

— Ханс Томас, — повторила она несколько раз. Наверное, папашка по пути в наш номер представил ей меня, несмотря на то что я спал.

Я вышел на лужайку перед озером и начал качаться на дурацких альпийских качелях. Они были такие длинные, что на них можно было раскачаться и взлететь выше крыши. Качаясь, я рассматривал селение. И чем выше взлетал, тем больше видел.

Я с нетерпением ждал пробуждения папашки. Он обалдеет, когда увидит Дорф при дневном свете. Дорф был типичным игрушечным селением. Между высокими, покрытыми снегом горами на двух-трёх узких улочках было несколько лавок. Когда я взлетал вверх, мне казалось, что я сморю вниз на деревню в Леголенде. Постоялый двор размещался в белом трёхэтажном здании с розовыми ставнями и множеством крохотных окошечек из цветного стекла.

Мне уже надоело качаться на альпийских качелях, но тут вышел папашка и позвал меня завтракать. Мы вошли в помещение, которое, без сомнения, было самой крохотной столовой на свете. Там с трудом помещались четыре столика, и, словно этого было мало, мы с папашкой оказались единственными постояльцами. Рядом со столовой находился ресторан, но он был закрыт.

Я понял, что папашку мучают угрызения совести за то, что он проснулся позже меня, и поэтому попросил к завтраку вместо альпийского молока стакан лимонада. Папашка сразу согласился и за это потребовал себе "viertel". Название звучало таинственно, но то, что налили ему в бокал, подозрительно напоминало красное вино. И я понял, что дальше мы поедем не раньше завтрашнего утра.

Папашка сказал мне, что мы остановились в "Gasthaus". Эго слово означает "гостиница", или "постоялый двор", но, если не считать окошек, это заведение ничем не отличалось от обычного пансионата. Назывался этот постоялый двор "Красавчик Вальдемар", а озеро — Вальдемарским озером. Если я правильно понял, и то и другое было названо в честь одного и того же Вальдемара.

— Он нас надул, — сказал папашка, сделав глоток своего подозрительного напитка.

Я сразу догадался, что он имеет в виду карлика. Наверняка его звали Вальдемаром.

— Мы дали круголя? — спросил я.