Таинственный подкидыш

Зимой дорогой никто не пользовался, она была засыпана снегом, да и сейчас, весной, здесь сложно было встретить человека. Только летом и ранней осенью дорога слегка оживала: по ней ходили грибники, иногда на велосипедах здесь ездили на карьер купаться.

Карьер небольшой, но глубокий. Мутная вода в нем пахла гнилой листвой. Мальчишки приезжали сюда и из поселка, и из деревни Ольгинка — карьер располагался как раз между ними. У Бориса велосипеда не было, но он ходил несколько раз по этой дороге пешком.

Вот и сейчас парень вышел на преимущественно очистившуюся от снега лесную дорогу и побежал по ней. Вскоре он достиг карьера, но не стал спускаться к воде, а повернул обратно.

Парень сумел согреться, даже немножко вспотел, он пошел к ручью, журчавшему недалеко от его полянки. Летом в траве, возле этого ручья, Боря любил нежиться в солнечных лучах. А в жаркие дни, чтобы не идти на карьер, мог окунуться прямо в ручье, просто лечь и лежать в потоке прохладной воды.

Борис решил подойти вплотную к воде, чтобы поздороваться с ручьем. Летом ручей был мелким. Но сейчас он занимал все свое русло, наполнился талой водой, которая несла прошлогодние листья и мелкие льдинками.

От ручья веело холодом. Борис опустился к самой кромке воды на корточки и ласково стукнул ладонью по поверхности водной глади. Столбик воды рассыпался легкими брызгами, почти незаметными в слабом свете луны. А Борис ощутил обжигающий холод и отдернул руку.

Темнота понемногу начала тускнеть. В эти предрассветные часы стало особенно холодно. Легкий заморозок кое-где несмело покрывал слабым инеем мокрую траву. От ручья струился неплотный туман, стелившийся легкой пеленой по земле. Сырой лесной воздух делал влажной одежду.

Борис опять выбрался на проселочную дорогу и сделал небольшую пробежку. Пока он бегал, стали гаснуть звезды. Рассвет уже затмил собой яркую Венеру, которую юноша держал за ориентир, когда смотрел на звездное небо. Там, за лесом, лениво вставало солнце, наливаясь всеми своими красками.

Утренний туман, поначалу скромно сосредоточенный у поверхности земли, обнаглел и стал подниматься вверх, обволакивая все вокруг влажным холодом. Медленно просыпающийся лес поглощал этот туман и нехотя впитывал холодную влагу.

Постепенно рассвет окончательно победил ночную тьму. Солнечные лучи еще не успели проникнуть в лесные заросли, согреть деревья и остывшую за ночь землю, но первые птицы уже пробудились и стали заливаться довольным щебетанием в предвкушении радостного солнечного дня.

Было ранее, чистое и свежее весеннее утро. Легкий ветерок лениво теребил верхушки деревьев. Природа радовалась наступлению нового дня. Но Борису вовсе не хотелось радоваться жизни и наслаждаться природой. Ему по-прежнему было холодно, в животе урчало: голодный желудок требовал пищи.

Парень больше не думал о железной дороге и своих вчерашних планах, он не кушал уже почти сутки и очень хотел есть.

Борис решил идти назад, в поселок. Но не домой, парень дал себе слово не возвращаться больше в отчий дом и даже не рассматривал этот вариант. Он не знал, куда конкретно пойдет, где будет искать еду, просто двинулся к поселку.

Он мог бы свернуть на просеку и выйти в районе своего дома, но пошел по дороге дальше, почти до бетонных плит на входе в поселок, где свернул на тропинку, которая вывела его на опушку леса.

Ступая по мягкой земле, Борис, как хищник на охоте, пересек опушку, перебрался через небольшой овраг и вышел на лесную полянку на краю поселка. Отсюда хорошо просматривалась близлежащая улица и прилегающие к ней дома.

Было воскресное утро. Солнце уже выбралось из тумана и золотило верхушки домов, но поселок еще по-настоящему не проснулся. Улица пустовала.

Борис прислушался. Стояла мягкая тишина, которую нарушало лишь негромкое куриное кудахтанье. Парню можно было бы зайти в какой-нибудь дом и попросить хлебушка. Но он не мог, категорически не способен был попрошайничать.

Боря нерешительно остановился у невысокого деревянного забора, огораживающего участок ближайшего дома. Он довольно долго бесцельно стоял, рассматривал небольшой частный дом. Такие старые глинобитные дома у них называли саманными. Дом уже отживал свой срок, он казался Борису древним, доисторическим. Сам Боря жил в более добротном деревянном доме, построенном сразу после войны.

Участок был пуст, калитка прикрыта на щеколду. С задней стороны старого дома находилась небольшая пристройка, именно оттуда доносились куриные голоса. Борис слышал кудахтанье, и слюнки текли по его губам: он очень любил куриные яйца. Они преобладали в его домашнем рационе.

Голод гнал парня. Он аккуратно перемахнул через забор, обошел дом и направился к курятнику. Решил рискнуть. Прислушался: ничего подозрительного, только недовольное кудахтанье.

Борька рывком распахнул прикрытую дверь. Она поддалась легко. Нос юноши обдало тяжелым запахом куриного помета, но парнишка переступил порог и очутился в маленьком полутемном помещении с единственным окошечком на противоположной от входа стене.