Таинственный Рафаэль

В этот момент Санти пользовался доверием обоих маэстро, которые позволяли ему посещать их мастерские, осматривать текущие проекты, пытаться понять, как рождаются их шедевры. Они не знали, что опекают молодого человека, который вскорости покусится на их славу и на их первенство в искусстве, казалось бы, неоспоримые.

Новый стиль Рафаэля, которому удалось объединить изобразительную манеру наиболее славных своих современников, формировался все явственнее – и вскоре вырос настолько, что границы Флоренции стали ему тесны.

Глава 4 Материнское горе

Импульс для нового витка в карьере Рафаэля пришел в очередной раз из Перуджи.

То ли потому, что он слишком недолго пробыл во Флоренции, то ли из-за слишком сильной конкуренции и соседства с такими гигантами, как Леонардо и Микеланджело, но в тосканской столице Рафаэлю не удалось получить по-настоящему крупных заказов. Хотя он и пытается использовать все свои связи, чтобы войти в милость к местным политикам, он не продвинулся дальше Мадонн с младенцами и небольших портретов. В них он достигает невиданного прогресса, но остался в тесных пределах частного рынка.

Совершенно неожиданно, пока Рафаэль находился на берегах Арно, из Перуджи поступил заказ на алтарную картину – она станет очередным испытанием для молодого таланта. Очевидно, хотя Рафаэль и оставил Умбрию несколько лет назад, его имя не перестали упоминать самые влиятельные семьи Перуджи. И он, несомненно, вложил определенные усилия в поддержание активных контактов с этим городом. Присутствие его «Коронации Святой Девы» в церкви Сан-Франческо-аль-Прато все еще заставляло говорить о нем. Неслучайно новый заказ относится к другой капелле той же базилики – принадлежащей на этот раз врагам семейства Одди, роду Бальони. Талант Рафаэля был способен победить даже вековую вражду.

Единственный факт, который позволяет нам реконструировать историю создания картины, сообщает Вазари. Но, как известно, безоговорочно доверять ему нельзя. По его словам, заказ поступил от Аталанты Бальони в 1505 году: она сочла Рафаэля единственным художником, способным увековечить память о ее сыне Грифонетто – жертве братоубийственной войны, годами заливавшей кровью улицы Перуджи. Некоторые считают маловероятным, что женщина решила помянуть насильственную гибель сына с опозданием в семь лет, но мы не должны сбрасывать со счетов психологическое состояние несчастной матери, которой могло потребоваться много времени на то, чтобы прийти в себя после потери.

История гибели сына сублимировалась в произведение искусства, отличающееся повышенным эмоциональным настроем. Вовлеченный в заговор, приведший к смерти брата Асторре, Грифонетто был изгнан из материнского дома. Отчаявшись, он попробовал удалиться в добровольное изгнание, но двоюродный брат настиг его в воротах города и убил. Поговаривали, что весь город вздрогнул от крика Аталанты, рыдавшей над телом сына и осознавшей свою вину за отлучение его от дома. Хотя мы и не можем знать, соответствует ли эта легенда, напоминающая шекспировскую трагедию, исторической реальности, вполне вероятно, что она дошла до Рафаэля, и он выстроил сцену, в которой ему удалось прочувствованно изобразить смерть сына и отчаяние матери.

Чтобы выразить эмоциональный фон как можно полнее, Рафаэль создал как минимум шестнадцать эскизов – этой картине он посвятил самый длительный подготовительный период в своей творческой карьере. Возможность проследить за всеми этапами рождения этого шедевра дает поистине уникальный эстетический опыт.

Осторожная революция

Рафаэль, как обычно, оттолкнулся от уже существующего изображения, созданного мастером, которого он ценил и который автоматически мог гарантировать ему определенный успех. В очередной раз его выбор пал на Перуджино, написавшего в 1495 году «Плач над телом Христа» для местной церкви Санта-Клара (сегодня картина хранится в Палаццо Питти во Флоренции).

На картине Ваннуччи Иисус сидит на скале, уже бездыханный, окруженный теми, кто присутствовал при его жестоком убийстве: пожилой Иосиф Аримафейский, не дающий его телу упасть, воздевающая руки Магдалина, сплетающий в отчаянии пальцы Иоанн Богослов и Мария, с нежностью прикасающаяся к руке умершего сына. Среди произведений Перуджино это одна из наиболее сложных и живых картин: художнику удалось придать каждому персонажу индивидуальную реакцию на трагическое событие. Группа получилась исключительно целостной.