Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой

– Он не калека! – задрав голову, подхватила с возмущением Мэри. – У него даже самой маленькой шишечки на спине нет! Я знаю… я смотрела… ничего у него нет!

Бен Везерстаф снова провёл рукой по лицу, он смотрел и смотрел, словно не веря своим глазам. Рука у него тряслась, рот подёргивался, а голос дрожал. Невежественный и бестактный старик, он помнил лишь то, что слышал от кого-то.

– У тебя что ж… спина не скрючена? – спросил он хрипло.

– Нет! – крикнул Колин.

– И… ноги не кривые? – снова спросил Бен дрожащим и вконец осипшим голосом.

Нет, это уж было слишком! Колин не закатил, как раньше, истерику: его нервная энергия устремилась в другое русло. Что ноги у него кривые, ещё никто никогда не говорил, даже шёпотом. И теперь слова старого Бена Везерстафа возмутили его до глубины души. Гнев и оскорблённая гордость заставили его забыть обо всём, придав ему неожиданную, почти сверхъестественную силу.

– Иди сюда! – крикнул он Дикону, срывая укрывавшие его пледы. – Иди сюда! Сию же минуту!

Миг – и Дикон подбежал к креслу. Мэри ахнула и побледнела.

– Он сможет! Сможет! У него получится! – быстро-быстро бормотала она.

Два-три яростных усилия – и пледы полетели на землю: Дикон поддержал Колина, тот выпростал худые ноги, ступил на землю – и выпрямился. Он стоял прямой, как стрела, и очень высокий; голова его была откинута назад, глаза метали молнии.

– Посмотри на меня! – бросил он Бену Везерстафу. – Нет, ты только взгляни на меня! Ты! Смотри же!

– Он такой же прямой, как и я! – вскричал Дикон. – Как любой парень в Йоркшире!

И тут Бен Везерстаф совершенно сразил Мэри. Он поперхнулся, сглотнул, слёзы внезапно побежали по его обветренному лицу, и он всплеснул руками.

– До чего же люди лгут! – вырвалось из его груди. – Как лгут! Ты бледен, как привидение, и худ, как палка, но на тебе ни сучка ни задоринки нет. Ты ещё станешь мужчиной. Благослови тебя Господь!

Дикон крепко держал руку Колина, но тот и не думал шататься. Он ещё больше выпрямился и поглядел Бену Везерстафу в лицо.

– В отсутствие моего отца, – сказал он, – я здесь хозяин. Ты должен мне повиноваться. Это мой сад. Не смей никому о нём заикнуться! Спускайся со стремянки и иди к Длинной дорожке – мисс Мэри тебя встретит и приведёт сюда. Я хочу с тобой поговорить. Мы думали без тебя обойтись, но теперь придётся посвятить тебя в нашу тайну. Поторапливайся!

Сморщенное лицо Бена Везерстафа было всё ещё мокрым от слёз, вдруг хлынувших из его глаз. Казалось, он не может наглядеться на стройную фигурку Колина, стоявшего прямо, с откинутой головой.

– Ах, парень, – шептал он. – Голубчик ты мой! – Внезапно опомнившись, он притронулся к своей соломенной шляпе рукой и сказал: – Да, сэр! Слушаю, сэр! – И исчез за стеной.

Глава 22 Когда солнце зашло

Как только голова Бена Везерстафа скрылась за стеной, Колин повернулся к Мэри.

– Поди встреть его, – сказал он.

Мэри побежала по траве к дверке, скрытой плющом.

Дикон не отводил от Колина глаз. На щеках у Колина горел яркий румянец; он выглядел странно, но стоял твёрдо, не шатаясь.

– Я могу стоять, – произнёс он торжественно, всё так же высоко держа голову.

– Я тебе говорил, что ты сможешь, если перестанешь бояться, – отвечал Дикон. – Так оно и вышло!

– Да, я больше не боюсь, – подтвердил Колин.

Внезапно он вспомнил слова Мэри.

– Скажи, а ты колдуешь? – спросил он отрывисто.

Широкий рот Дикона раздвинулся ещё шире в весёлой ухмылке.

– Это ты сам колдуешь, – возразил он. – Это то самое колдовство, что заставляет вот их, – и он легонько тронул своим грубым башмаком семейство крокусов в траве, – лезть из земли.

Колин посмотрел на крокусы.

– Да, – медленно проговорил он, – это великое колдовство, с ним ничто не сравнится! – И он ещё больше выпрямился. – Я хочу пройти вон к тому дереву, – сказал он, указав на дерево в нескольких шагах. – Когда Везерстаф явится, я буду там стоять. А захочу, так сяду, но только когда захочу. Если захочу, могу к дереву прислониться. Принеси-ка мне с кресла плед.

И ещё больше выпрямился. Он сделал несколько шагов, отделявших его от дерева. Дикон его поддерживал, но Колин шагал твёрдо. Подойдя к дереву, он прислонился к нему, но это было не очень заметно: держался он всё так же прямо – и казался очень высоким.

Когда Бен Везерстаф вошёл в сад, он увидел, что Колин стоит под деревом, а Мэри что-то тихонько бормочет.

– Что ты там говоришь? – спросил он невольно; он не мог отвести глаз от высокого стройного мальчика, гордо стоящего перед ним.

Мэри не отвечала и продолжала бормотать:

– Ты можешь! Можешь! Я же говорила, что ты сможешь! Ты можешь! Можешь!

Это было её колдовство – ей так хотелось, чтобы Колин остался стоять! Ей больно было думать о том, что он может проявить слабость при Бене Везерстафе. И Колин не сдался. Как ни был он худ, выглядел он просто красавцем – и Мэри радостно вздохнула.

Колин с комичной властностью смотрел на Везерстафа.

– Погляди на меня! – приказал он. – Всего меня осмотри! Разве я горбун? Разве ноги у меня кривые?