Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой

Нет, это было просто забавно! Но Бен Везерстаф ещё не пришёл в себя; впрочем, он постарался взять себя в руки. Голос его звучал почти совсем как обычно, когда он ответил:

– Ну нет! Ничего подобного! Только что это ты над собой выделывал? Прятался от глаз людских, чтобы все думали, будто ты калека и полоумный?

– Полоумный?! – гневно вскричал Колин. – Кто это так думал?

– А‐а, всякие дураки, – отвечал Бен. – На свете полным-полно болванов, которые болтают всякую чушь! Но ты-то зачем прятался?

– Все думали, что я умру, – отвечал Колин кратко. – А я буду жить!

Он произнёс это так решительно, что Бен Везерстаф только смерил его медленно взглядом.

– Ты-то умрёшь? – проговорил он со сдержанной силой. – Ну нет! Ты слишком упрям для этого. Когда я увидел, как ты скинул ноги на землю, я понял, что с тобой всё в порядке. Присядь-ка на коврик, молодой хозяин, и скажи, какие у тебя будут ко мне распоряжения.

В его голосе странно мешались угрюмая нежность и понимание. По пути от Длинной дорожки до заветной двери Мэри наскоро ввела его в курс дела. «Запомни, – говорила она Бену, – главное, что Колин выздоравливает, выздоравливает! Это всё сад! Нельзя, чтобы он думал о горбе и смерти!»

Раджа позволил усадить себя на коврик под деревом.

– Чем ты в садах занимаешься, Везерстаф? – спросил он.

– Всем, чем велят, – отвечал старый Бен. – Меня из милости оставили – потому что она меня любила.

– Она? – переспросил Колин.

– Твоя мать, – пояснил Бен Везерстаф.

– Моя мать? – повторил Колин и медленно обвёл сад взглядом. – Так это был её сад, да?

– Да, её сад! – Бен Везерстаф также медленно осмотрелся. – А уж как она его любила!

– Теперь это мой сад. Я его люблю! И буду приходить сюда каждый день, – объявил Колин. – Только это надо держать в тайне. А потому я тебе приказываю: никто не должен знать о том, что мы сюда приходим. Дикон и моя кузина здесь потрудились и сад возродили. Я буду иногда посылать за тобой, чтобы ты им помог. Только ты должен приходить, когда никто тебя не увидит.

Бен Везерстаф усмехнулся:

– Я уж сюда приходил, когда никто меня не видел.

– Как?! – вскричал Колин. – Когда?

Бен почесал подбородок и огляделся.

– В последний раз – года два назад…

– Но здесь десять лет никого не было! – воскликнул Колин. – Дверка-то от всех была скрыта.

– Только не от меня, – сухо возразил Бен. – И дверка мне ни к чему. Я через стену перелезал. Только вот эти два года ревматизм меня замучил.

– Так это ты тут розы подрезал? – догадался Дикон. – А я-то никак не мог понять, почему это розы подрезаны.

– Она так его любила, так любила! – медленно проговорил Бен Везерстаф. – И сама была такая красивая и молодая! Как-то она возьми да скажи мне: «Бен, – говорит, – если я заболею или меня не станет, ты должен приглядеть за моими розами!» А когда её и вправду не стало, нам велели и близко к этому саду не подходить. Но я прихожу. – И он упрямо повторил: – Я прихожу. Лезу себе через стену и раз в год кое-что делаю. Только вот ревматизм мне помешал. Она мне раньше приказывала.

– Если бы не ты, сад бы не сохранился, – сказал Дикон. – А я-то никак не мог понять…

– Я рад, что ты так поступил, Везерстаф, – произнёс Колин. – Значит, ты умеешь хранить тайну и нас не выдашь.

– Не выдам, сэр, – отвечал Бен. – Да и через дверку ходить мне будет легче.

На траве под деревом лежал брошенный Мэри совок. Колин протянул руку и взял его. Странное выражение появилось на его лице – он стал царапать им землю. Они молча следили за ним; Мэри смотрела затаив дыхание. Руки у Колина были слабые, но вот он вонзил совок в землю и копнул.

«Ты можешь! Можешь! – про себя твердила Мэри. – Я тебе говорю: ты можешь!»

Круглые глаза Дикона следили за Колином с жадным любопытством, но он не произнёс ни слова. Бен Везерстаф тоже с интересом наблюдал за Колином.

Колин не сдавался. Копнув несколько раз, он радостно сказал Дикону, стараясь выговаривать слова по-йоркширски:

– Ты говорил, что я ещё буду здесь ходить, как все, и землю копать. Я думал: ты просто выдумываешь, чтобы меня утешить. Сегодня – мой первый день, а я уже и ходил, и копаю!

Бен Везерстаф снова открыл рот от удивления, а потом тихонько хмыкнул.

– Э‐э! – произнёс он. – Похоже, что ты не дурак. Настоящий йоркширец, это уж точно! И копаешь неплохо. Хочешь что-нибудь посадить? Я могу принести тебе розу в горшке.

– Принеси! – распорядился Колин взволнованно и продолжал копать. – Да поторопись! Поторопись!

Всё произошло очень быстро. Забыв про ревматизм, Бен Везерстаф быстро зашагал прочь, а Дикон взялся за лопату, чтобы углубить и расширить ямку, которую начал неумело копать Колин. Мэри выскользнула из сада и принесла лейку с водой. Когда Дикон расширил ямку, Колин принялся рыхлить землю. Он взглянул на небо – от непривычного, хотя и не обременительного труда лицо у него раскраснелось и блестело.

– Я хочу всё кончить, пока солнце не село, – сказал он.