Таинственный сосуд времени

Я ничего ей не ответила – а что я могла ответить? Я сама знала не больше нее…

Скоро бутылка наполнилась.

На этот раз я сама ее взяла и снова направилась к выходу.

– Ты куда? Там ведь эти люди… если они нас поймают, будут неприятности!

– А вот посмотрим…

На этот раз я шла впереди.

Я первой поднялась по узкой лестнице, открыла подвальную дверь, вышла…

И первое, что увидела – на улице была ночь.

Светлая, конечно – в это время года ночи у нас очень светлые – но определенно это была ночь. А ведь солнце сейчас, в июне, садится не раньше одиннадцати!

Я тихонько подкралась к углу здания, выглянула…

Все здесь было как раньше, когда мы только пришли сюда с Сашей. Такое же запустение вокруг, такое же полное безлюдье. И оглушительная тишина. Никаких грузовиков, никаких людей, вообще никого, никаких звуков, ни сук не треснет, ни штукатурки кусок не упадет, ни птица не крикнет…

– Мне страшно, – сказала Саша не своим, тоненьким голосом, – пойдем скорее.

И мы пошли, крадучись и поминутно оглядываясь по сторонам. Нужно было идти по бетонке до бетонного же куба, похожего на трансформаторную будку, а может, это было бомбоубежище, черт знает, что у них тут было. Мне тоже захотелось как можно скорее убраться отсюда и никогда больше не возвращаться. Но прежде я должна была сделать одну вещь, важную и необходимую.

Здание с колоннами и странной установкой осталось позади, но вместо того, чтобы свернуть к трансформаторной будке, я миновала длинное здание без окон, на стене которого были нарисованы три портрета (точно, эта баба похожа на ту, которую мы только что видели) и повернула в другую сторону.

– Ты куда? – Саша дернула меня за руку.

– Мне тут нужно еще в одно место… – Я продолжала идти, а девчонка бежала за мной, поскуливая от страха.

Так мы пришли к большому зданию, где я была раньше.

Оно было не такое запущенное, как в прошлый раз, почти все окна целы, и дверь не болталась на одной петле. Однако была просто закрыта, не заперта.

Очень осторожно я вошла внутрь, Саша потянулась за мной. Перед нами был длинный пустой коридор, опять-таки не такой грязный, как в прошлый раз.

Я пошла по этому коридору и открыла третью дверь справа. И очутилась в той же самой кладовке, только теперь на полках не было ни банок, ни коробок с порошками, а была какая-то дрянь – ломаные приборы, битые колбы…

Я нашла ту же полку, откуда в прошлый раз взяла бутылку, и поставила ее в глубину на то же самое место. Что-то мешало, и я вытащила обычную толстую тетрадь в коленкоровой обложке, тетя Муся называет их общими. Тетрадь была полностью исписана мелким почерком, бумага пожелтела, чернила выцвели. Я пролистала ее наскоро, но не разобрала ни одного слова, там был бессмысленный набор букв.

Не знаю почему, но я спрятала тетрадь в пакет, чтобы взять ее с собой. Бутылку же запихнула поглубже и задвинула пустой коробкой из-под обуви, на которой было написано «Скороход».

Вроде бы тетя Нюся говорила, что была раньше такая обувная фабрика, но обувь ее производства носить было невозможно. Зачем тогда ее выпускали?

Мы вышли из здания и побежали к трансформаторной будке. Там Сашка быстро провела меня через подвал, потом подземными коридорами, отвела стенку в сторону, и, когда мы уже думали, что скоро выйдем, впереди послышались голоса.

– Это Дашка с Генкой! Ой, если они нас тут встретят… – И Саша шустро метнулась в сторону, ползком пролезла в небольшое помещение и затихла.

Мы присели на какие-то мешки, сваленные на полу. Саша дрожала мелкой дрожью, и зубы у нее так стучали, что я сжала ей челюсть.

Голоса ее сестры и Генки слышны были удивительно явственно, очевидно, в подземелье звуки разносятся далеко. Судя по всему, они ругались.

– Сто раз тебе говорила, чтобы ты не брал ничего такого, по чему тебя найти можно! – орала Дашка.

Голос у нее был такой визгливый, что я в который раз поразилась, до чего же надо дойти, чтобы подсадить в машину такую швабру. Ну, Андрюша, ну хорош!

Но теперь меня все это не должно волновать.

Правда, Сашка говорила, что сестра у нее красивая, но это ей так кажется.

– Надо больно тебя слушать, – отлаивался Генка, – умная больно. Если бы тебя слушал, то…

– То что? Что?

– Отвали!

– Ага, сказать нечего? Когда это я тебе плохое советовала? Это я тебя с Кудимычем свела, у которого мастерская, это папки моего знакомый, он его сто лет знает, так хоть Гоше тебя не сдаст.

– Черт, не поминай его к ночи! – Судя по голосу, Генка этого неизвестного Гошу сильно боялся.

– Вот узнает он, что мы творим, мало не покажется, в первом же овраге нас закопает! И если ты думаешь, что тебя пощадит, то это вряд ли… Мужики-то, у которых машины угоняют, тебя запомнили!

– Сволочь какая! – прошептала мне Саша, от злости она и дрожать перестала.

Очевидно, ее сестра подумала то же самое, потому что у нее даже голос изменился.