Читаем Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника полностью

Самая большая моя мечта – чтобы ты когда-нибудь выставил мои картины в той же витрине [рядом с импрессионистами. – Прим. авт.]. Что поделать, мы нынче все сходим с ума по импрессионистам, и мой долг – продолжить их дело, так чтобы благодаря своим произведениям занять заслуженное место.

Его полотна выставляются в витрине Папаши Танги, в некоторых других магазинах художественных товаров и ни разу – в галереях парижских бульваров. Многие проявляют интерес к картинам Ван Гога, однако в глазах Тео все они – бесперспективные продавцы. При этом мой отец – один из гуру в мире французского авангарда, многие смелые коллекционеры обращаются к нему за советом. Ему ничего не стоило убедить их сделать ставку на творчество брата.

Тео, истинный представитель рода Ван Гогов, просто не может выйти за рамки буржуазных принципов.

Когда Винсент решает жениться на проститутке, он угрожает лишить его содержания. Когда тот страдает от невозможности продать собственные полотна, живя в самом сердце парижской творческой среды, – брат отправляет его на юг, устав от совместного проживания. Когда кто-то из торговцев хочет подписать контракт, Тео предостерегает его о том, что Винсент – человек ненадежный и ветреный.

Он любит брата всем сердцем, но абсолютно не верит в него.

То, что постоянные сомнения напрямую связаны с невозможностью оставить Винсента, подтверждают психологи. Нервные срывы, больница, постоянные просьбы о помощи и прочие проявления тревоги убеждают Тео в том, что брат не справится один. Без него он пропадет.

И он прав: в какой-то определенный момент – после истории с Гогеном – в Винсенте лопнула струна, натянутая уже долгие годы. Между братьями развивается взаимная зависимость, которая приведет обоих к трагическому концу: Винсент покончит с собой, Тео погрузится в глубокую депрессию.

Их отношения, удивительные и яростные, можно описать последней фразой Винсента.

«Что мне еще остается?»

По сути, в конце пути – и моего тоже – дядя осознал глубинный смысл творчества: он создает картины для того, чтобы заполнить пустоту, которую оставили пережитые эмоции в воображаемом мире его близких – в первую очередь его брата. Тео – alter ego Винсента, нить, связывающая его с реальностью. В результате пустота поглотила дядю: он погрузился на дно, утянув за собой и моего отца.

Сразу после смерти Винсента Тео заболел: незначительные проблемы со здоровьем вылились в неизлечимую болезнь, осложненную депрессией, связанной с потерей брата. Он угас за полгода, оставив нас с матерью одних – я тогда едва достиг годовалого возраста.

В действительности Тео и Винсент не оставят нас никогда: те образы и слова, которыми они обменивались, всю жизнь будут рождать внутри нас все новые и новые вопросы.

Список цитируемых произведений

Натюрморт с капустой и деревянными башмаками, декабрь 1881, Эттен

Картон, масло, 34×55 см

Музей Ван Гога, Амстердам


Дюны, август 1882, Схевенинген

Картон, масло, 36×58,5 см

Частная коллекция, Амстердам


Национальная галерея, сентябрь – октябрь 1882, Гаага

Мел, акварель, перо и чернила, бумага, 37,9×56,6 см

Музей Ван Гога, Амстердам


Скорбь, октябрь 1882, Гаага

Уголь, бумага, 44×27 см

Галерея современного искусства, Уолсолл


Сеятель (по мотивам Милле), декабрь 1882, Гаага

Карандаш, кисть, тушь, бумага, 61×40 см

Фонд П. и Н. де Боэр, Амстердам


Копающие картофель. Пять фигур, август 1883, Гаага

Холст, масло, 39,5×94,5 см

Частная коллекция, Гамбург


Вересковая пустошь и повозка, сентябрь 1883, Гаага

Акварель, гуашь, бумага, 24,9×35,7 см

Художественный музей Кливленда, Кливленд


Фермерские домики в роще, сентябрь 1883, Гаага

Холст, масло, 28,5×39,5 см

Музей Иоанна Павла II, Варшава


Две женщины на вересковой пустоши, октябрь 1883, Нью-Амстердам

Холст, масло, 27,8×36,5 см

Музей Ван Гога, Амстердам


Пейзаж с церковью в сумерках, октябрь 1883, Дренте

Картон, масло, 36×53 см

Частная коллекция


Ткач у открытого окна, июль 1884, Нюэнен

Холст, масло, 67,9×93,4 см

Новая пинакотека, Мюнхен


Крестьяне за посадкой картофеля, август – сентябрь 1884, Нюэнен

Холст, масло, 66×149 см

Музей Креллер-Мюллер, Оттерло


Прихожане, покидающие реформатскую церковь в Нюэнене, октябрь 1884, Нюэнен

Холст, масло, 41,5×32 см

Местонахождение неизвестно


Портрет крестьянки в темном чепце (неоконченный), декабрь 1884, Нюэнен

Холст, масло, 47,5×34,5 см

Музей Ван Гога, Амстердам


Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза