Читаем Таинство Крещения. Беседы с родителями и крестными полностью

Например, представим себе что-нибудь очень далекое и нам совершенно незнакомое, например далекую планету. Высадились на ней ученые, изучают химический состав, физические свойства и т. д. Не исключено, что результаты у них поначалу будут различными, но, сопоставив их, они найдут истину независимо от чьей-то личной воли. Если кто-то заявит: «Требую, чтобы магнитное поле было не выше одного эрстеда» или: «Хочу, чтобы это был магний, а не кальций», в крайнем случае его отправят на Землю для лечения, но на сущность дела его «хочу – не хочу» не повлияет ни в малейшей мере. «Можете жаловаться в Организацию Объединенных Наций, – скажут такому горе-ученому, – но данные измерений с необходимостью свидетельствуют о другом». Материальный мир – это мир необходимости.

Иное дело – мир невидимый.

Невидимый мир – это мир свободы. История знает времена и религиозные сообщества, где этот принцип нарушался: никогда ничего доброго эти нарушения не приносили.

Если вместо полета к далекой планете мы рассмотрим какую-либо область невидимого мира, какой-либо религиозный вопрос, придется признать, что в нашем распоряжении нет ни магнитометров, ни масс-спектрографов, ни химических лабораторий, ни вообще каких-либо путей и средств получать информацию, не зависящую от нас самих. Каковы мы сами – таков будет и результат наших поисков в невидимом мире. И если возникнут доводы и аргументы, подобные тем, что мы видели выше, мы скажем лишь одно: «Смотрите сами. Бог никого ни к чему не принуждает. Вера – дело свободной воли».

Для каждого из нас вера – дело нашей свободной воли. Это не значит, конечно, что мы вольны выдумывать себе предмет веры по прихотям собственной фантазии, о чем у нас еще пойдет речь. Но если мы называем себя православными, то прежде всего мы – православные по своему свободному выбору, по желанию своего сердца и разума, по направлению своей воли. Шаг навстречу Богу может быть только свободным; в противном случае он не ведет нас к Богу.

Следующий вопрос, который очевидным образом вытекает из предыдущего: если мы православные и таково наше твердое и ясное желание, то что это означает для нас практически? Что значит быть православным?

Вопрос этот значительно шире, объемнее, чем вопрос, почему мы православные. Разных ответов и тут найдется немало. В зависимости от возраста, жизненного опыта, области интересов, глубины взгляда, личного вкуса, вам скажут, что быть православным – это:

– знать наизусть Символ веры;

– понимать и принимать то, что там сказано;

– ходить в церковь в субботу вечером и в воскресенье утром;

– знать, когда в церкви надо креститься, а когда кланяться;

– знать, где зажигают свечи в тех или иных случаях;

– не смотреть и не читать непристойностей, не ходить по ночным клубам;

– не одеваться как дикие племена и не протыкать ноздри и губы;

– читать Священное Писание;

– читать старинные святоотеческие книги;

– читать молитвы утром и вечером, до и после еды;

– не есть мясной и молочной пищи в постные дни;

– не ссориться с супругами, детьми и родителями;

– любить детей и не убивать их в материнском чреве;

– не скандалить и не сквернословить;

– не вступать во внебрачные половые связи;

– не лгать, не злорадствовать и не завидовать;

– не пьянствовать и не играть в азартные игры;

– уметь молиться;

– любить Бога и ближнего.

Каждое из этих мнений, при всем их огромнейшем разнообразии, имеет хоть какое-то отношение к делу; каждое из них можно было бы внимательно разобрать и обсудить, признать более или менее важным, принять полностью или частично, безоговорочно или с оговорками… Но за ними, словно лес за деревьями, скрывается очень важный факт, о котором подчас забывают даже те, кто «годится в Православие» почти по всем приведенным выше пунктам. Факт таков: Православие – это образ жизни. Не какие-то отдельные учения и догматы, богослужения и молитвы, нравственные нормы и добрые обычаи, но вся жизнь целиком.

Почему это так важно для нас? Потому что жизнь богаче рассуждений и сведений о жизни, какими бы авторитетными и вдохновляющими они ни были. Потому что разных рассуждений и сведений может быть много (как мы только что видели), а жизнь у каждого из нас одна, и время течет в одну сторону – пока течет…

Так все-таки что значит быть православным? Согласимся, что Православие – это особенный образ жизни, у которого много свойств и качеств, понятных и не очень, привычных и не совсем… Но есть ли что-то главное, чтобы можно было если не объявить себя православным, то хотя бы определить: «Да, я на верном пути» или «Нет, я уклонился в сторону»? Странно было бы, если бы такого главного свойства не нашлось!

И лежит оно на поверхности – но, бывает, к сожалению, люди не замечают его! Оно открывается нам в самом названии нашей христианской веры – то есть в имени Христа. Вера наша прежде всего не во что, а в Кого, не столько чему, сколько Кому.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Книга 19. Претворение Идеи (старое издание)
Книга 19. Претворение Идеи (старое издание)

Людям кажется, что они знают, что такое духовное, не имея с этим никакого контакта. Им кажется, что духовное можно постичь музыкой, наукой или какими-то психологическими, народными, шаманскими приемами. Духовное же можно постичь только с помощью чуткого каббалистического метода вхождения в духовное. Никакой музыкой, никакими «сеансами» войти в духовное невозможно. Вы можете называть духовным то, что вы постигаете с помощью медитации, с помощью особой музыки, упражнений, – но это не то духовное, о котором говорю я. То духовное, которое я имею в виду, постигается только изучением Каббалы. Изучение – это комплекс работы человека над собой, в результате которого на него светит извне особый свет.

Михаэль Лайтман

Религиоведение / Религия, религиозная литература / Прочая научная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Хлыст
Хлыст

Книга известного историка культуры посвящена дискурсу о русских сектах в России рубежа веков. Сектантские увлечения культурной элиты были важным направлением радикализации русской мысли на пути к революции. Прослеживая судьбы и обычаи мистических сект (хлыстов, скопцов и др.), автор детально исследует их образы в литературе, функции в утопическом сознании, место в политической жизни эпохи. Свежие интерпретации классических текстов перемежаются с новыми архивными документами. Метод автора — археология текста: сочетание нового историзма, постструктуралистской филологии, исторической социологии, психоанализа. В этом резком свете иначе выглядят ключевые фигуры от Соловьева и Блока до Распутина и Бонч-Бруевича.

Александр Маркович Эткинд

История / Литературоведение / Политика / Религиоведение / Образование и наука