Тайну охраняет пламя

– Вы альпинист? Нм. Пожалуй, неплохо тебе иметь с собой альпиниста? – уже обращаясь ко мне, сказало оно. Я же постарался изобразить на своем лице, что, конечно, иметь альпиниста неплохо, но это зависит от того, какой это альпинист, но что, судя по первому впечатлению, никаких восторгов от данного альпиниста я не испытываю. Но вся эта сложная гамма переживаний у меня вылилась, по мнению Димки, в гадкую кривую улыбочку. И так как у меня не хватило смелости сразу отказать, то эта странная женщина начала меня благодарить и с радостью заявила, что с этого момента она берет на себя "полную ответственность" за наше здоровье. Мы переглянулись. Я отошел, как оплеванный, и мы начали вьючиться.

Целый день наш тяжело нагруженный караван полз по крутой щели вверх на хребет. Только к вечеру, когда солнце уже норовило спрятаться за вершины гор, достигли мы небольшой котловинки на самом перевале, где плескалось маленькое озеро. Кругом в вечереющем свете поднимались суровые молчаливые горы, покрытые сахарными натеками ледников. Над озером с печальным, протяжным криком летели красно-черные стайки, и их стонущий крик далеко разносился по горам в холодеющем вечернем воздухе.

Мы с начальником первыми достигли перевала и остановились, глядя назад. Под нами, растянувшись почти на километр, медленно и тяжело полз к перевалу караван. В середине каравана мы увидели нашего альпо-медика. Радиола Кузьминична ехала верхом и везла на седле свою собаку.

– Только этого еще не хватало, чтобы на перегруженных лошадях собак возили, – обозлено сказал Дима.

– Ну, поздно, – сказал начальник, – а мне назад далеко. Чертовски хотелось бы с вами. Чертовски! – и он мрачно задумался, глядя на подходящий караван. – Но что поделаешь! Нельзя! -он так стиснул мне руку, что я чуть не заорал.

Нерешительно тронулся начальник назад с перевала, остановился, покрутил головой, потом, махнув рукой, быстро пошел вниз.

– Обрати внимание на волнение в озере, – крикнул он уже снизу.

– Какое волнение? – закричал я, но он уже, повернувшись спиной, пошел вниз.

Я посмотрел вперед, туда, куда вела наша дорога. Она спускалась в узкую и мрачную щель, где было только одно маленькое пятно луга, а кругом – безжизненный серый хаос осыпей и скал, скал и осыпей.

Спустившись к этому лужку, мы поспешно развьючились, расстелили спальные мешки и занялись приготовлением ужина.

Уже в полной темноте со склона посыпались камни, кто-то шел по тропе вслед за нами. Скоро у костра появилась фигура всадника, он слез с седла, и мы увидели знакомую физиономию нашего друга, охотника Душанбая.

Поздоровавшись со всеми, он развязал большой бурдюк и налил в приготовленные для ужина кружки крутой зернистый айран. Мы с радостью протянули руки к кружкам, как вдруг прозвучал звенящий голос альпо-доктора:

– Ни в коем случае!

– Что ни в коем случае? – с удивлением, оборачиваясь к ней, спросил я.

– Это нельзя пить. Ни в коем случае.

– Что это? Айран? Почему нельзя?

– Даже странно задавать такие вопросы. Вы же не знаете от какой коровы молоко! Может быть бруцеллез!

– Что? – спросил Душанбай. – Моя корова нехорошая? Да моя корова чище и красивей любой девочки!

И Душанбай выразительно посмотрел на растрепанные волосы и грязный лыжный костюм альпо-доктора. И мы все дружно подняли кружки и опорожнили их. Айран был превосходен.

– Сумасшедшие! – буркнула Радиола, удаляясь в темноту. – Пора бы вам знать, что у местного населения возможны какие угодно заболевания.

Но мы не обращали внимания на эти слова.

Скоро поспел ужин, и, когда к костру собрались все, первым протянул чашку повару наш альпо-доктор. Но получивши свою порцию, Радиола Кузьминична вместо того, чтобы заняться едой, отправилась на ручей, охладила там чашку с супом и, к нашему удивлению, начала кормить из нее свою собаку. Мы переглянулись, и Димка, не выдержав, елейным голосом спросил:

– Доктор, чье здоровье вы взялись оберегать? Наше или собачье?

– Не вижу, в чем бы я должна помочь вашему здоровью, – отвечал доктор, – оно, мне кажется, ни в чем не нуждается.

– Напрасно вы так думаете, – отвечал Дима, – мое здоровье остро нуждается в той чашке супа, что вы скормили вашему псу. Вы могли бы обратить внимание, что я целый день шел пешком, чтобы вы могли ехать, а вы мало того, что приехали на моей лошади, но еще везли на ней собаку.

– Неужели вы не видели как Пальма поранила себе лапы на щебне? Не могла же она идти по таким острым камням!

– А я мог? – спросил Дима.

– Ну, ладно, Дима, – примирительно сказал я. – Хватит.

И мы замолчали.

– Слушай, – тихо сказал мне Дима, когда мы укладывались в спальные мешки. – На кой черт мы взяли с собой это чучело? Гони ее назад!

– Знаешь… неудобно как-то, – сказал я. – Да и неизвестно, что с ребятами? Вдруг там нужен медик? А?

– Ну, ладно, – сказал Дима, – черт с ней, может, действительно, пригодится.

Уже, когда я совсем засыпал, кто-то подошел ко мне и сел в головах. Некоторое время он сидел молча, а потом голос Душанбая произнес:

– Там, на озере, нехорошо! Наши охотники теперь туда не ходят…

– Почему?