Тайну прошепчет лавина

– Да. Поисс. Мальчик. Друг Эмилии. Он тут живет.

Забавно, юный сэр разместил на семейном портрете случайного мальчишку, с которым его сестра познакомилась только два дня назад. Да, пожалуй, у мальчишки большое сердце, открытое для всех. Вот только Кайди жалко, из-за этой разницы во времени ей никак не удается выспаться в отпуске.

– Мама, вставай, пойдем к оленям, – не унимался мальчик.

Тяжелый вздох, слышный даже через стену.

– Пойдем.

Патриция улыбнулась сговорчивости матери юного сэра и снова углубилась в работу. К восьми утра, когда она спустилась к завтраку, в гостиной уже кипела жизнь. Сэр Ланселот за обе щеки уплетал обещанную ему вчера кашу из тики, то есть пшенную кашу с тыквой. Кайди пила кофе, Айгар и Эмилия ели яичницу.

Павел и Эдик разжигали камин, видимо, уже позавтракав, Сергей и Аркадий Петрович на диване углубились в какой-то разговор. До Патриции доносились слова «Дикая мята», «Летчикфест» и «Моргенштерн». Видимо, обсуждалась современная музыка. От этой темы Патриция была далека. Привычно хлопотала у плиты Ирина. Не было только Карины, видимо, женщина еще спала.

– Доброе утро, – поздоровалась Патриция.

– Выспались? – ласково спросила Девятова. – Омлет, яичница или, может, пшенная каша? Мальчик сказал вкусно.

– Пожалуй, да, пшенная каша, – согласилась Патриция. – Ланс, ты не против?

– Нека, я уже позавтракал, – сообщил мальчик с достоинством. – И к оленям сходил, и поработал.

– Да, я слышала, что ты работал, – Патриция улыбнулась Кайди. – Не повезло вам с этой разницей во времени, не удается нормально выспаться в отпуске. К смене часовых поясов и взрослые долго привыкают, не то что дети.

– Нет, юный сэр и дома встает в пять утра, – рассмеялась Кайди, – если удалось поспать до половины шестого, то это практически праздник, так что здесь он как раз легко справился с джет-лагом. Иначе бы мы рисовали, читали и проведывали оленей с двух часов ночи.

Пшенная каша таяла во рту. У Патриции никогда не получалось сварить ее такой нежной консистенции, или все дело в русской печке? Впрочем, задать вопрос Ирине она не успела. Хлопнула входная дверь, по коридору простучали тяжелые стремительные шаги, мелькнула заметенная снегом Карина в расстегнутом пуховике и без шапки. Через открытую дверь Патриции было видно, что лицо ее искажено страданием, а на щеках застыли замерзшие на морозе слезы. Хлопнула еще одна дверь, на этот раз номера, который занимала женщина, и из-за нее послышались сдавленные рыдания.

– Что-то у девушки с нервами совсем нехорошо, – заметил Аркадий Петрович.

Сергей внимательно смотрел на Ирину, словно та могла объяснить, что происходит, но хозяйка турбазы хранила молчание. Лицо ее было непроницаемо.

– А правда, что могло так расстроить Карину? – удивленно спросил Айгар. – Мы все здесь, приезжих на склоне из-за погоды нет, не из-за невозможности же встать на лыжи она рыдает.

– Она – менеджер по туризму, может быть, хотела заключить с владельцем базы какой-то договор, а он отказался? – неуверенно предположила Кайди.

– Рыдать из-за работы? – в голосе Эдика сквозило недоверие. – Да ну, что вы, право слово. Хотя этот товарищ такое хамло, что все может быть. – Он церемонно склонил голову в сторону обернувшейся на него Ирины. – Простите великодушно, что я так о вашем муже.

– Вы его совсем не знаете, – с неожиданной злобой в голосе ответила Девятова. – Вы мизинца его не стоите, ясно вам?

– Да куда уж яснее, – Эдик вдруг засмеялся. – В общем, вся ваша семья может заставить плакать, что для держателей турбазы очень странно. Вы ублажать должны гостей, а не оскорблять.

– Вы первый начали, – спокойно пояснила Ирина. – И, пожалуйста, не надо мне говорить, что я должна делать, а я тогда не буду вам говорить, куда вам идти. Эта ваша Карина мертвого достанет. Так что сама виновата. Наверняка.

– Хамите, – сообщил Эдик.

– Так поплачьте.

– Да нет, плакать я, разумеется, не стану.

Патриции надоело слушать. Она вообще не любила конфликтов, к тому же отчего-то ей было жалко Карину. В увядающей женщине было что-то печальное, как в надломленном цветке, хотя когда-то она совершенно точно была свежа и красива. Отодвинув тарелку с кашей, Патриция встала из-за стола, вышла в коридор и подошла к нужному ей номеру. Постучала в дверь.

– Карина, у вас все в порядке?

Из-за двери продолжали доноситься сдавленные рыдания, словно находящаяся в комнате женщина давилась слезами.

– Карина, вам помочь?

– Отстаньте от меня! – закричала вдруг из-за двери та. Вернее, даже не закричала, а завизжала. У Патриции моментально заложило уши. – Не притворяйтесь добренькой! Вам не может быть до меня никакого дела! И вы ничем не можете мне помочь! Никто не может!

– Карина, вам нужно успокоиться. Хотите, я принесу вам воды? Или, может быть, у Сергея есть какие-то таблетки. Он же врач.

– Мне не нужен врач! – снова закричала женщина из-за двери. – Мне никто не нужен! Я уеду, уеду. Я зря приехала.