Тайну прошепчет лавина

По крайней мере, куда ходил Айгар и чем он был расстроен, больше никого не интересовало. Вообще лица у всех в комнате были довольно мрачными. Через силу разговаривал Сергей, о чем-то своем думал Эдик, суетливо поел и очень быстро скрылся в номере Аркадий Петрович, так и не вышла к столу Карина, какие-то тяжелые думы обуревали накрывающую на стол и убирающую с него грязную посуду Ирину. Кайди, похоже, переживала за мужа. Пожалуй, веселыми и безмятежными оставались только Эмилия и Ланселот, а спокойными – Патриция и Павел.

– Пойдем погуляем, – предложил последний, когда в полном молчании они доели ужин. – Ты сегодня целый день в номере просидела. Мороз спал, снег кончился, пойдем.

– Хорошо, – согласилась Патриция, которую не прельщала перспектива провести вечер в давящей тишине гостиной. – А куда пойдем?

– Да просто по дорожкам, Девятов, кажется, их расчистил.

– Идите, куда хотите, только на склоны – ни ногой, – предупредила их Ирина. – Снега нападало много, лавиноопасно. Свалитесь вместе со снежным оползнем, ищи вас потом впотьмах. Завтра Олег и ребята ратраками пройдут, тогда уж пожалуйста.

– Хорошо, мы на склон не пойдем, – покладисто согласилась Патриция. Ни в какую лавину она, разумеется, не верила.

Быстро сбегав наверх, чтобы натянуть свой модный непромокаемый костюм, она снова спустилась в гостиную, столкнувшись на лестнице с Эмилией.

– А можно мне с вами? – спросила девочка. – Мама сейчас будет укладывать Ланса спать, а я бы погуляла.

– Конечно, можно. – На мгновение Патриции стало обидно, что на их с Павлом прогулке окажется третий участник, но она тут же отбросила глупую мысль. Не свидание же у них, в конце концов. – Только у мамы спроси, хорошо?

– Пусть идет, – махнула рукой Кайди. – Они с Игорем договаривались музыку послушать, так что вы ее доведите до дома хозяев и можете там оставить. Эмилия, я уложу сэра Ланселота и схожу за тобой. Это будет минут через сорок. Ирина, это удобно?

– Абсолютно, – предложение фактически принять юную гостью не вызвало у Ирины Девятовой ни малейшего недовольства, – я сейчас тут все приберу и тоже пойду укладывать младшего сына спать. Пора отпускать няню, которая в течение дня за ним приглядывает. Олег все равно пока занят, так что старшие дети точно никому не помешают. Я бы и сама потом привела девочку назад, но сынишку не смогу оставить.

– Ну, что вы. Разумеется, я приду за дочерью. Тут даже разговора быть не может. Эмилия, сорок минут, поняла? И из дома с Игорем не выходите.

– Хорошо, мама.

Патриция и Павел довели быстро одевшуюся девочку до хозяйского дома, убедились, что Игорь впустил ее внутрь и закрыл дверь, после чего не спеша двинулись по тропинке к прокатному пункту и площадке подъемника.

– Мы же не пойдем наверх? – уточнила Патриция. – Ирина сказала, что нельзя, опасно.

– Конечно, не пойдем, – успокоил ее Павел. – Поверь, я не люблю пустую браваду и никогда не рискую жизнью попусту. Тем более чужой. Честно говоря, короткий период, когда смерть казалась мне лучшим выходом, в моей жизни был, но я очень быстро снова стал относиться к жизни как к бесценному дару, который нужно беречь. Признаться, я еще не все сделал. Не все долги отдал.

Какая-то непонятная горечь прозвучала в его словах, но уточнять Патриция не стала. На сегодня ей было достаточно чужих сложностей и недоговоренностей. В ее жизни и своих было вполне достаточно.

– А зачем мы тогда туда идем?

– Навес, под которым Девятов хранит технику, расположен рядом с прокатным пунктом. Кроме того, я из окна видел, что там горит свет. Если открыто – подберем тебе на завтра лыжи.

– А если заперто?

– Тогда просто погуляем.

Свет в прокатном пункте действительно горел. Дверь была открыта.

– Ау, есть кто? – Павел стянул перчатку и постучал костяшками пальцев в дерево двери. – Олег, вы тут?

Какой-то хрип был ему ответом. Патриции на мгновение стало страшно.

– Есть здесь кто-нибудь? – дрожащим голосом спросила она. – Можно нам зайти?

Павел решительно задвинул ее за спину, видимо, тоже слышал подозрительный хрип, и перешагнул через порог. Сквозь короткий тамбур он прошествовал в основную комнату пункта проката, Патриция старалась не отставать, хотя ей отчего-то было очень страшно. В комнате за стойкой сидел Олег Девятов, перед которым стояла уже почти пустая бутылка водки и граненый стакан.

Подняв глаза на вошедших, он хмуро кивнул, икнул, поднял стакан в жесте, напоминающем салют, и опрокинул его в горло.

– Ваше здоровье.

Он был окончательно и безобразно пьян. Павел шагнул к нему, сжав кулаки, но тут же остановился, словно усилием воли удержав себя от чего-то непоправимого.

– Вот же скотина.

– А вот выражаться не надо. – Девятов поднял на них глаза. Мутные, злые, страшные. – Мужик, я ж тебе ничего не сделал. Или сделал? Я не помню. Ничего не помню.

Лицо у Павла было белое-белое, словно слепленное из того снега, который они, войдя внутрь, оставили за порогом.

– Паша, пойдем, – Патриция потянула его за руку.