Образно выражаясь, комната 39 была мостиком разведывательного корабля — разведывательного управления ВМС. То, что происходило в комнате 39, можно было бы, конечно, романтизировать. Сюда поступили самые первые (еще в 1939 году) данные об экспериментах в Пенемюнде над ракетами и управляемыми снарядами; эти данные прислал военно-морской атташе в Стокгольме. Здесь обсуждалась организация контрабандной доставки драгоценных шарикоподшипников из Швеции. Здесь были подготовлены все необходимые аргументы для начальника главного морского штаба, которыми он пользовался в споре с премьер-министром при обсуждении стратегии бомбардировки Германии и вопросов наиболее целесообразного использования авиации. Здесь были заложены основы омолаживания американской разведывательной системы. Здесь намечались и осуществлялись многие другие важные шаги, меры и мероприятия. Однако никто из работавших в комнате 39 не стал бы утверждать, что подобная деятельность была характерной для обычной повседневной работы 17-го отдела.
Никто из сотрудников не стал бы также утверждать, что все шло гладко, делалось без ошибок, что на результаты их работы не поступало никаких жалоб или претензий со стороны других управлений адмиралтейства или Уайтхолла. У разведывательного управления ВМС были и критики и противники; на него иногда пытались оказывать чрезвычайно неприятное давление. В подтверждение этого положения я снова процитирую Дрэйка: