Тайны Баден-Бадена

Несколько окон виллы светились в полумраке; трещали цикады, и теплый ночной ветер покачивал ветви деревьев. Михаил стал искать кошелек, чтобы расплатиться, но Анастасия опередила его и, вытащив золотой, бросила монету кучеру. Тот взял ее, повертел в руках и недоверчиво уставился на девушку.

— Фрейлейн, я сожалею, но у меня нет сдачи…

Анастасия засмеялась.

— Какие глупости! Оставьте себе! Идемте, Михаил Петрович…

Лукерья открыла дверь еще до того, как Анастасия позвонила, и, суетясь вокруг вновь прибывших, выложила новости: Натали была не в духе, выгнала из дома горничную — ту, с тихим голосом, — а потом отправилась с супругом в город; Петр Николаевич хотел ехать с ними, но Глафире Васильевне стало нехорошо, и он остался.

— А что такое с Глафирой Васильевной? — спросил Михаил. Лукерья потупилась.

— Так она решила, что Анастасия Петровна только сказала, что пойдет с вами погулять, а сама сбежала к Григорию Александровичу, — ответила она, шмыгая носом. — Что это у вас в сумке, подарки какие купили?

— Нет, — ответила Анастасия, блестя глазами, — это лучше, чем подарки, гораздо лучше!

Когда они с Михаилом вошли в гостиную, Фифи залаяла, а Глафира Васильевна приподнялась с кресла.

— Ах! Настенька! Ну как же ты могла… Тебя столько времени не было! Мы уж начали тут думать… разное думать, одним словом… Добрый вечер, Михаил Петрович! Фифи, довольно лаять, у меня и так голова болит…

— Говорил же я тебе: ничего с ней не случится, когда с ней Михаил Петрович, — вполголоса заметил Петр Николаевич.

— А у меня для вас кое-что есть, — с торжеством промолвила Анастасия. Михаил заметил, что при этих словах Глафира Васильевна встревожилась, а ее супруг озадаченно нахмурился.

— Настенька, ты о чем? — спросил Петр Николаевич.

Вместо ответа Анастасия подошла к столу, открыла туго набитый мешочек, который они с Михаилом привезли из казино, и вывалила его содержимое на стол.

— Батюшки! — ахнул Петр Николаевич и обеими руками схватился за свои многострадальные бакенбарды.

— Это… это что же, деньги? — несмело спросила Глафира Васильевна.

— Да, — подтвердила Анастасия, счастливо улыбаясь. — Мы с Михаилом Петровичем выиграли в казино.

Петр Николаевич как стоял, так и рухнул на диван, таращась на сверкающую на столе груду золота. Глафира Васильевна встревожилась.

— Но ведь не может быть, чтобы вот так сразу… взять и выиграть…

— А мы выиграли, представьте себе!

— Сколько тут? — деловито спросил Петр Николаевич.

— Мы не считали, — ответил Михаил. — Тут разные монеты, фридрихсдоры, наполеондоры, гульдены, и франки тоже попадаются… На рубли — не меньше десяти тысяч, я думаю.

— Батюшки! — зачарованно повторил Петр Николаевич. — Михаил Петрович! Настенька! Я… Вы… Мне…

Больше он ничего не сумел сказать и застыл в блаженном созерцании сверкающего на столе богатства.

— Но ведь это все, наверное, придется вернуть? — пробормотала Глафира Васильевна.

— Ну что вы как маленькая, ей-богу, — проговорила Анастасия нетерпеливо, — какое еще вернуть? Говорю же: это наш выигрыш… Мы начали с одного золотого и мелочи серебром и понемножку… потихоньку… повышали, повышали… Ну и повезло нам, конечно, тоже…

— Какой стыд! — скорбно изрекла Глафира Васильевна, качая головой. — Ты — барышня из хорошей семьи — играла в казино!

— Она только дала деньги, — вмешался Михаил. — Играл я. Успокойтесь, Глафира Васильевна, ведь не из-за чего переживать, право слово, не из-за чего!

Петр Николаевич наконец пришел в себя и потер руки.

— Она всегда такая была, — шепнул он Михаилу, блестя одним глазом и подмигивая другим, — когда радоваться надо, вечно портит всем веселье… Голубчик! Друг вы мой сердечный! Даже выразить не могу, до чего вы меня обрадовали…

— Нет, я не могу понять, не могу! — вскрикнула Глафира Васильевна, поднимая пальцы к вискам. — Что же такое происходит? Ты возвращаешься… несешь целое состояние… и все за один вечер! — Она обернулась к писателю. — Михаил Петрович, вы меня обманываете! Вы ведь не были в казино… Я женщина старая, но я чувствую… я знаю, где правда! Вы за все мне ответите…

Губы у нее дрожали, подбородок прыгал, в глазах застыло умоляющее выражение. Михаил понял, что старая дама зациклилась на идее о том, что игра не приносит ничего, кроме горя, и теперь все ее существо протестовало против того, что она видела.

— Вы меня обманываете, вы все обманываете меня! — закричала она и стала топать ногой, а потом вся поникла и зарыдала.

Петр Николаевич метнулся к колокольчику и вызвал горничную, но та пришла не сразу, потому что открывала дверь вновь прибывшим. Натали вплыла в гостиную, стягивая с рук перчатки, муж следовал за ней, и, когда она увидела груду золота на столе и резко остановилась, он едва не наступил ей на шлейф. За ними явилась Лукерья, хотела справиться, что угодно Петру Николаевичу, но тоже увидела деньги и остолбенела.

— Вот, вот, — горячо заговорила Глафира Васильевна, указывая на Анастасию, — ходит где-то дотемна, деньги какие-то принесла… и этот с ней, щелкопер, бумагомарака! Михаил Петрович! Не для того мы приняли вас в наш дом — между прочим, уважаемый дом, — чтобы вы…