Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы

2 апреля Корнилова тайно похоронили, в присутствии лишь нескольких ближайших к командующему лиц. Рядом был похоронен его боевой товарищ и бесконечно уважаемый им человек — полковник Неженцев, убитый при штурме Екатеринодара. Чтобы не привлекать внимания, могилы сравняли с землей и даже старшие командиры прощались с командующим, проходя стороной во избежание того, чтобы разведчики красных не могли определить места захоронения. По материалам следственной комиссии при командующем ВСЮР, составленным мировым судьей Мейнградом в 1919 году, станет известна картина глумления большевиков над прахом Корнилова: вскоре пришедшие красные раскопали несколько свежих могил. Были привлечены местные жители, и даже пленные. Женщина, служившая медсестрой у белых и после отхода добровольцев попавшая в плен к войскам Сорокина, была привезена в Особый отдел фронта для опознания останков. К чести ее, она отрицала, что останки принадлежали Корнилову, однако нашлись люди, подтвердившие обратное. Тело Корнилова было отправлено в Екатеринодар. Сорокин и Золотарев приказали сделать несколько фотографических снимков погибшего генерала, после того распорядились сорвать с тела китель и принялись с помощью ординарцев вешать тело на дереве. Повесив, они начали наносить ему шашечные удары; искромсав тело до неузнаваемости, пьяные командиры приказали отвезти то, что недавно было телом Корнилова, на городскую бойню, где красноармейцы обложили его дровами и соломой и принялись жечь. Посмотреть на сожжение приехали все высшие командиры и комиссары, бывшие в городе. Сжигающие, для придания храбрости, пили спирт, и в сатанинском неистовстве растаптывали медленно тлеющие останки. Спустя несколько дней в Екатеринодаре большевистские власти устроили шутовскую процессию «похорон Корнилова». Городские обыватели были обложены по этому случаю «контрибуцией на помин души».

Летом 1918 года на месте гибели Корнилова был установлен обыкновенный крест, на скорую руку сооруженный из дерева. Рядом с крестом упокоилась жена Лавра Георгиевича Корнилова, пережившая мужа всего на шесть месяцев. Когда в 1920 году на Кубани окончательно установилась советская власть, большевики сломали кресты, поставленные Корниловым, и разорили могилу жены.

Последнее сражение у Екатеринодара, данное Корниловым в последних числах марта 1918 года, стоило большевикам под командованием Сорокина и Золотарева только по официально обнародованным советским данным 5 тысяч убитых и десять тысяч раненых. Фактическое их количество было неизмеримо большим.

После смерти Корнилова М. В. Алексеев сказал Деникину: «Ну, Антон Иванович, принимайте тяжелое наследство. Помоги вам Бог!» Был издан приказ по Добровольческой армии, за подписью Алексеева, состоявший из двух параграфов. Первый извещал о кончине генерала Корнилова, а второй гласил о вступлении в командование армией генерал-лейтенанта Деникина. М. В. Алексеев сначала даже задумался о том, как подписывать этот приказ, ведь до сих пор он, как основатель Добровольческой армии не придумал себе формального наименования. Романовский посоветовал просто подписаться «генерал Алексеев». «Разве добровольцы не знают, кто вы такой?» — задал Романовский риторический вопрос основателю армии.

Красные части, не ослабляя давления на левый фланг армии, пытались теснить добровольцев. Кавалерийская бригада генерала Эрдели едва сдерживала их бешеный натиск. Моральный дух добровольцев был надломлен гибелью Корнилова, и новый командующий приказал отходить. Но куда? На юге был берег реки Кубань, на востоке несдавшийся Екатеринодар, на западе — болота… Единственное направление, которое было еще более-менее приемлемым для добровольцев, оставался север. Армия шла в неизвестность. «Впереди — никакой надежды: строевые части уменьшились до смешного: Корниловский полк сведен в одну роту; с другими полками почти то же; снарядов нет, патронов нет; казаки разбегаются по домам, не желая уходить от своих дел. Настроение тревожное, тяжелое…»[34], — описывает Роман Гуль общую атмосферу отхода.

Главной целью оставалось вырваться любой ценой и отдалиться от преследования большевиков. Тяжелораненые были оставлены на попечение медсестер и врача в станице Елизаветинской. Были оставлены деньги на питание. Пришедшие следом большевики убили свыше пятидесяти трех раненых добровольцев, и лишь 11 удалось чудом избежать расправы.