Тайны боевых искусств Украины

После разрушения Сечи много запорожцев разошлось по Украине, разнося секреты своего боевого искусства. Сохранились интересные воспоминания об столетнем запорожце, который обучал военному искусству сыновей богатого казака Ивана Степановича Штурба, жителя слободы Алексеевка, что на Воронежчине. Этот старый запорожец, который воевал еще четырнадцатилетним парнем под Полтавой в армии Мазепы, учил старшего сына Штурба ездить на лошади и владеть оружием: «Запорожец говорил, что для бравого и ловкого казака лучше вооружение — сабля, винтовка и пистолет. Пика связывает руки бравому казаку, вооруженный пикой казак лишен возможности быстро действовать винтовкой и пистолетом; при том же проворный казак всегда отобьет саблей вражескую пику. Когда будет тебя наскакивать всадник, вооруженный пикой, ты живенько встречай его с саблей в руках, и как только он станет к тебе подлетать, проведи саблей поверх гривы своего коня, отбей в сторону его пику, и он сам попадет в твои руки; „вот тогда ты ему стешешь саблей голову!“. При атаке запорожец учил нападать преимущественно на правый фланг неприятеля, потому что непременно будет сильнее поражать правый фланг атакующего» (62, 82). Насколько эффективными оказались уроки старого запорожца свидетельствует то, что когда молодой Штурба в тридцатых годах девятнадцатого века на Кубани познакомился с казацким сотником (впоследствии знаменитым генералом) Баклановым, то не уступал ему ни в стрельбе, ни в джигитовке (гарцевании). Он также приобрел себе на Кавказе коня, добытого у Кази-Муллы, предшественника Шамиля, и производил с ним штуки, которым удивлялись даже казаки. Значит, уроки запорожца не пропали зря (62, 82).

Стойка на коне. Фотография нач. XX в.

А кубанские казаки-черноморцы чрезвычайно бережно хранили и развивали древние запорожские военные традиции и удивить их во владении конем или оружием было не так просто. О том, насколько развитой и многогранной была система казацких соревнований в Черноморье, свидетельствует найденный нами очерк о праздничных соревнования кубанских казаков в 1896 году:

«Четыре часа после обеда. Поднимая клубы пыли, обдавая ним группы людей, мчатся фаэтоны, линейки и другие коляски за город, где на степном пространстве в разных направлениях стоят шары на подставках, длинные ветви в стояках, висят набитые соломой мешки в рамах, а на особых подставках лежат конусообразные кучки глины.

Мимо всего этого с гиком несутся казаки с обнаженными саблями. Сверкнула сабля — и шар, разрубленный ею насквозь, падает на землю, снова блеск сабли, и ветка, подрубленная ней, как бритвой, тихо валится из стояка, сабля снова блестит и колет набитый соломой мешок. А потом рассекает горизонтально кучку глины, и трудно заметить бы этого, если бы верхушка ее слегка не „всплескивала“ после каждого удара.

Промчался, рубя и коля, последний казак. Сотни выстроились и вдруг рассыпались, казаки помчались во всех направлениях. Вот один несется во весь опор, то заскакивая на коня, то вскакивая него, вот другой скачет, стоя с кинжалом в зубах, с саблей в руке, там третий мчится, высоко подбрасывая винтовку и ловя ее; четвертый несется, стоя на голове, пятый расседлывает на всем скаку коня, сняв седло, скачет, высоко подняв его, шестой летит совсем перевернувшись к животу лошади, а седьмой переворачивается спиной то к голове коня, то к хвосту; многие скачут стреляя, подбирают с земли брошены шапки, а подняв, высоко бросают вверх и затем или ловят их или стреляют в них. Изо всех сил скачет казак и вдруг валится с лошади. Конь бежит, казак лежит, слегка подрагивая ногами. Слышатся среди женщин и женщин возгласы ужаса, слово „убился“ пролетает по рядам зрителей. К лежащему скачет казак, вот подскакал, положил коня рядом с лежащим. Кладет его на лошадь, а сам становится над седлом, и мудрое животное поднимает как хозяина своего, так и „убитого“ его товарища и мчит стрелой обоих, а тем временем „убившийся“, точнее — „убитый“, оживает. Становится на ноги за спиной своего спасителя и, держась за его плечи, начинает плясать танец. В толпе слышатся облегченные вздохи, а за ними и радостный смех людей, которые догадались, что это падение есть не что иное, как один из видов гарцевания. За индивидуальным гарцеванием началось гарцевание группам: казак скачет и опять падает. Конь убегает. Казак становится беспомощным, но на выручку летят двое станичников, подскакивают, подхватывают безлошадного казака под руки и мчатся дальше, увозя товарища.

Опять скачет казак, а за ним в погоню другой с обнаженной саблей, готовясь зарубить переднего, вдруг этот последний выхватывает из чехла винтовку, и почти вплотную стреляет в заднего. Турманом падает убитый с лошади. Не приходится бросать тело друга в чистом поле. И вот уже двое товарищей „убитого“ подскакивают к нему, затягивают на одного из коней, садятся сами в седла и марш дальше, а „убитый“ вдруг оживает и, держась за плечи своих спасителей, перепрыгивает с крупа одного коня на круп второго, а отсюда назад и исчезает вдали.