Тайны черных джунглей

– А что ты собираешься делать с канонеркой?

– Это уже мое дело. Сдавайтесь, или я прикажу стрелять.

– Надо сдаваться, лейтенант! – зашумели матросы, слышавшие их разговор.

Видя, что они не готовы к сопротивлению, лейтенант гневно сломал свою саблю и бросил обломки в реку.

Душители кинулись на моряков и разоружили их. Через четверть часа их посадили в две шлюпки, куда спустили также крепко спящего капитана и механика, и оттолкнули шлюпки от борта.

– Счастливого пути! – закричал боцман.

– Попадись мне только – повешу! – ответил лейтенант, показывая ему кулак.

– Скатертью дорожка! – захохотал боцман, довольный, что все так легко обошлось.

И канонерка пустилась дальше, в то время как шлюпки направились к ближайшему берегу.

Глава 20 НА БОРТУ «КОРНУЭЛЛА»

Самое трудное было сделано. Теперь речь шла лишь о том, чтобы на всех парах преследовать фрегат, который имел преимущество почти в пятнадцать часов. Его нужно было догнать в устье реки или в море, чтобы осуществить второй план, не менее дерзкий и опасный, предложенный охотником на змей.

Очистив палубу от трупов и перевязав раненых, которых, к счастью, было немного, Тремаль-Найк вместе с Хидаром поднялся на капитанский мостик, в то время как марсовый по их приказу взобрался на свой наблюдательный пункт, вооружившись сильной подзорной трубой.

Вскоре Удайпур, который заметил механика в машинном отделении, появился на мостике.

– Нужно выжать из машины все, – сказал ему Тремаль-Найк. – Мы должны догнать фрегат любой ценой.

– Топки полны угля, – отвечал тот. – Давление максимальное.

– Этого недостаточно. Нужно догнать «Корнуэлл».

– Нагрузка на клапаны – пять атмосфер, – сказал Хидар. – Если мы еще поднимем давление, мы просто взорвем котел.

– Ладно, – скрепя сердце, согласился с ним Тремаль-Найк. – Но не снижайте скорости ни на минуту.

Канонерка летела, как птица. Клубы черного дыма, смешанного с искрами, яростно вырывались из ее высокой трубы; пар свистел и ревел внутри железного котла, а колеса крутились так бешено, что весь корпус скрипел от носа до кормы, и вода, пенясь, вздымалась по бортам.

– Бросай лаг! – закричал Хидар матросам.

– Пятнадцать с половиной узлов, – минуту спустя, закричал один из них.

– Мы несемся, как самые быстрые морские охотники, -сказал боцман.

– Догоним фрегат? – спросил Тремаль-Найк.

– Я надеюсь.

– На реке?

– Нет, уже в море. Между Калькуттой и заливом не более ста двадцати километров.

– Какая скорость у фрегата?

– Шесть узлов при спокойном море. Он слишком стар и к тому же перегружен.

– Я не дам ему добраться до Раймангала.

– Но что бы ты сделал, догони мы его?

– Я бы пошел на абордаж.

– Ты решительный человек, – сказал боцман, покачивая головой.

– Мне нельзя быть нерешительным. Мне нужна голова капитана.

– Но ты страшно рискуешь своей собственной.

– Я знаю, Хидар.

– Капитан может заметить тебя.

– Я убью его раньше.

– А если ты промахнешься?

– Я не промахнусь, – сказал Тремаль-Найк с несокрушимым спокойствием.

– Этот человек силен.

– Но я сильнее его. Здесь, в моем сердце, высечено имя – Ада!.. Это имя уничтожает в нем всякий страх, это имя делает меня тигром, великаном. Я чувствую себя способным своими руками остановить «Корнуэлл» и разломать его на куски вместе с капитаном и всей командой.

– Значит, ты все еще любишь Деву пагоды?

– Люблю. И так, что, если она разлюбит меня, я убью себя.

– Мне жаль тебя, – сказал Хидар дрогнувшим голосом.

Тремаль-Найк посмотрел на него с тревогой.

– Жаль меня? Почему?..

– Не могу сказать.

– Ты знаешь что-нибудь?..

– Нет, – сказал туг, отворачиваясь. – Так просто, что-то нашло.

– Мне показалось?

– Да, друг.

Тремаль-Найк пристально посмотрел на Хидара, но тот уже прекратил разговор и быстро спустился на палубу.

Канонерка продолжала стремительно пожирать расстояние, разрезая воды реки с несокрушимой мощью кита. Берега быстро бежали мимо, раскрывая то панораму лесов и болот, поросших тростником и желтеющими травами, то илистые рисовые поля, то нищие деревушки, которые ниже по реке появлялись все реже и реже.

В четыре часа канонерка прошла перед Даймонд-Харбором – воротами в устье Хугли, где пароходы получают последние телеграммы с берега. Это был просто белый домик, окруженный шестью кокосовыми пальмами; на площадке перед ним возвышалась сигнальная мачта, на верхушке которой развевался английский флаг.

Почти сразу же оба берега реки резко расширились и начали понижаться почти до уровня воды. Вдалеке показался большой остров Сангор, расположенный на границе между водами реки и водами моря.

– Море! – закричал матрос с верхушки грот-мачты.

Тремаль-Найк, оторванный этим криком от своих грустных размышлений, кинулся на бак, а матросы полезли на ванты и реи, чтобы заглянуть как можно дальше вперед. Все взгляды устремились на так называемые Песчаные Головы – обширные и очень опасные отмели, отделяющие Ганг от Бенгальского залива.

Ни одно судно не виднелось на линии горизонта, ни по ту, ни по эту сторону Сангора, ни один огонек не светился в полутьме.

Крик ярости сорвался с губ Тремаль-Найка.