Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж

Надо было что-то делать, срочно спасать положение, и червяк, решив не терять времени, отклеил лоб от окна и направился на первый этаж, приводить в исполнение то, что задумал.

Было уже далеко за полночь, когда еж закончил ковыряться на заднем дворе и вернулся в дом. Он бережно повесил часы, стрелки которых снова шли, на прежнее место, тоже сделал прикроватным столом, что был как новенький, и, убрав с пола остатки варенья, подошел к столу, за столом его давно уже поджидал Харитон. Собравший для него по банкам остатки еды в тарелку, он с виноватым видом глядел, как еж приступает к позднему ужину, а когда молчаливый мистер Грибб закончил свою трапезу, он сказал ему:

– Прости меня, сэр мистер Грибб.

Еж оглядел комнату, а потом все же ответил:

– Я, кажется, начинаю понимать почему у вас, червей, нет лап.

Харитон неуклюже хохотнул, а мистер Грибб улыбнулся, взял коробку, приспособленную под кровать червяка, самого червяка и отправился в спальню.

Глава 8. Первый урожай

Вторая попытка помочь дедушке в саду у Германа вышла гораздо удачнее. Вместо дальнего угла оранжереи, Леонард подстригал кустарники в открытом саду, так что внук с легкостью нашел его за этим занятием.

– Здравствуйте! – обратился Герман к дедушке.

– Привет, Герман, а ты рано сегодня! – ответил Леонард, натянув легкую улыбку.

– Торопился, как мог, сэр!

– Брось ты эти формальности. Называй меня лучше просто… хм… дедушка… – от непривычки у Леонарда перекосилась морда, а Герман ничего не ответив лишь слегка покраснел.

– Ну что, приступим? Я подготовил для тебя фартук. Надевай, нам еще многое нужно успеть сделать до ланча, – начал Леонард, указав в сторону стульчика, с висевшим на нем переднике с вышитыми ягодками. Кажется, это были вишенки. Было трудно сказать, так как вышиты они были не очень аккуратно, не каждый может похвастаться, что видел квадратную вишню, но все же, рисунок Герману понравился. Помимо неопытности, эта вышивка выдавала желание дедушки проявить заботу и произвести впечатление, это и показалось ежонку очень милым.

– Самое главное правило, – начал дедушка Леонард свой инструктаж. – И ты должен следовать ему всегда. Это правило трех "не"!

– А что за правило трех "не"?

– Не ходить по клумбам, не трогать ничего без разрешения и не забывать эти правила, как ты не забываешь свое имя.

– О-о-о… – Герман слушал и внимал каждому слову своего наставника.

– Вот в принципе и все, что ты должен, вернее не должен делать. Остальному научишься по ходу, – и Леонард потрепал внука по голове. – Сегодня мне надо подстричь кустарники и поухаживать за розами в оранжерее.

От этих слов в фантазиях ежонка нарисовалась картина, как он с подносом подходит к розам, для того чтобы накормить их завтраком, обедом, укладывает спать на мягкую подушку. Розы в его представлении были похожи на ромашки, единственные цветы, которые он знал хорошо, только розового цвета. И он был очень удивлен, зайдя в оранжерею, увидев внушительных размеров кусты с прекраснейшими цветами, бутоны, которых были желтого, красного, белого, ну и конечно розового цвета, а аромат, сшибающий с ног своей свежестью, разыграл воображение и оставлял во рту сладкий привкус.

– Розы, очень нежный и прихотливый цветок, требующий повышенного внимания.

Герман вопросительно взглянул на дедушку, который знакомил его с цветами.

– Нет, это не значит, что к ней нужно поставить охрану или ночевать в кустах распевая песенки. Просто помимо полива, который необходим всем растениям, ей нужны и другие процедуры. Например, растирать листки специальным отваром для питания и защиты от вредных насекомых, – Леонард показал на ведро в котором, судя по всему, и был этот отвар, отправил Германа растирать листья розы, а сам занялся стрижкой кустарников вдоль забора.

С важным видом, юный садовод схватил ведро, платок и резво начал было дело, доверенное ему, как вдруг, просунув руку в кусты, почувствовал колющую боль в руке.

– А! – вскрикнул Герман, тряся рукой, которую он резко вытащил из кустов. В то время как розы зашелестели, будто смеясь над ним.

Оказалось розы, нежные на вид, не были так уж беззащитны. У всех у них были шипы, которыми они жалили Германа, как только он запускал руку в их кусты. Ежик сделал еще попытку, но в очередной раз нарвался на острые шипы.

Он старался как мог, но ничего не выходило, даже когда листья были снаружи, и казалось легко досягаемы, откуда ни возьмись, появлялись шипы и снова жалили Германа, который при этом обиженно пыхтел, готовясь к следующей попытке. Окончательно потеряв терпение, ежонок, с проворностью кошки вцепился в лист из самой гущи кустов. Послышался жуткий шелест и, словно рой диких пчел, набросились на него цветы, поражая его своими жалами.

Наконец, весь красный от злости и уколов, Герман выполз из оранжереи и сел на перевернутое ведро из-под отвара, опустевшее во время его спасения. Он сидел, подперев голову руками и браня себя за неловкость, когда к нему подошел дедушка Леонард.

– Я смотрю, с розами ты уже познакомился, – смеясь, заметил он.