Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж

– Вот именно! – воодушевленно воскликнул отец. – Ну, так дай же мне ее!

– Не могу.

– Как не можешь? Почему?

– У меня ее нет, – нахмурился Борик.

– Ты же сказал, что нашел, – выдыхаясь, проговорил отец.

– Так и есть, вот, мои любимые! Помидорки! – ежонок протянул на свет банку с помидорами. Отец покраснел не хуже этих помидор, нахмурил брови и, бормоча себе что-то под нос, залез под полку, чтобы продолжить поиски. Борик же, съев пару своих любимых помидор, заметил на верхней полке среди книг, банку без этикетки. Любопытство в тот момент зашкалило в нем, и он относительно ловко ринулся наверх выяснить, что же это там спрятано. Наконец он добрался до заветной цели, и, подойдя поближе, принялся разглядывать содержимое, когда вдруг услышал легкое потрескивание под собой. В тот же миг вся полка обвалилась, а вместе с ней все содержимое и сам Борик упали на пол, а банка без названия разбилась, расплескав содержимое по всему полу кладовой.

– Грибочки, – сделал вывод Борик, завидев над собой грозный вид отца, который вновь потирал голову.

Эта же история, но существенно видоизмененная была рассказана Герману, более менее подлинным до которого был донесен лишь финал, в котором отец сунул книгу Борику в руки и, взяв его за плечи прошептал:

– Сынок, нас может настигнуть экологическая катастрофа, и только ты в силах ее предотвратить. Пойди на улицу и понаблюдай все ли в порядке с природой. Не грозит ли нам засуха.

– Хорошо папа! – воскликнул ежик и, воодушевленный серьезностью задачи, убежал из дома. А отец тем временем, вздохнув с облегчением и забыв о всяком ремонте, упал на диван в комнате, чувствуя себя полностью истощенным, и тихо засопел.

Пока Борик измерял, насколько упала вода в ручье, Герман с любопытством разглядывал книгу, в которой помимо сухого скучного текста также были картинки. Одна из картинок очень удивила ежонка. Вся земля на ней была изображена белой, так же по всему рисунку были непонятные белые вкрапления, будто кто-то рассыпал на него муку. Глава книги после этого рисунка, называлась таинственным незнакомым Герману словом "снег". Он было собрался почитать, что это за снег то такой, но интерес быстро пропал, как только он вспомнил про свой первый урожай. Нельзя было медлить ни минуты, наверняка мама с папой уже дома, вот ведь они удивятся, когда увидят, что он сам вырастил, – подумал ежик, и лицо его озарилось широкой улыбкой.

– Ладно, Борик, мне пора! Надо еще маме с папой лимон показать, – начал было прощаться Герман, но тут одернулся и спросил:

– А вы с папой не зеленую ли краску искали?

– Зеленую. А откуда ты знаешь? – задумчиво поинтересовался Борик.

– А не те ли это банки с краской, что ты мне принес, когда мы стены покрасили? – иронично спросил ежик.

Борик ничего не ответил, насупился, горячо шлепнул себя ладонью в лоб, и медленно побрел домой, оставив книгу на бревнышке рядом с ручьем.

– Постой Борик! А как же книга? – крикнул вслед Герман, на что тот лишь махнул лапой, продолжая свой путь домой. Герман постоял еще пару минут, глядя ему вслед, потом пожав плечами, забрал книгу и побежал домой.

Первым и единственным, кто решился попробовать лимон первого урожая Германа, был папа. Стойко, сдержав слезы и обуздав перекосившееся лицо, он проглотил тропический фрукт и, похлопав сына по плечу, сказал:

– С первым тебя урожаем, сын. Думаю, теперь можешь просить повышения, пусть дедушка доверит тебе малину, например.

– Папа, малину растить, что пеньки колотить, много ума не надо, – ответил Герман, от чего отец удивленно посмотрел на сына. – Это так дедушка говорит, – тут же оправдался ежик.

– Молодец, сынок. Мы гордимся тобой, – вмешалась в разговор мама.

За столом Герман только и говорил, что о саде, полный впечатлений, он описывал чуть ли ни каждый день развития лимонного дерева, до момента появления первых плодов сегодняшним утром.

– Кажется, я знаю, кем хочу стать! – в эйфории сказал Герман. Все затихли, особенно папа. Взгляд его стал напряженным.

– И кем же? – спросил его брат Виктор.

Почувствовав некоторую перемену настроений, Герман слегка замялся и неуверенно промямлил: "садовником".

– Я думаю, мы это еще обсудим, – спокойно сказал отец, и слова его, как гром среди ясного неба, обрушились на ежонка. Не было слов разрушительнее, чем эти. Сколько раз он слышал их за свою жизнь, и все заканчивалось одинаково. Герман даже установил забавную закономерность – если взрослые говорят "мы это еще обсудим", значит все уже решено, и обсуждать, увы, больше нечего.

– Что же такого плохого быть садоводом? – раздосадовано спросил он.

– Понимаешь, дорогой, – начала оборону мама, – любая профессия должна приносить пользу…

– А садоводство – это вроде как хобби, – подключился папа, – прекрасное, не спорю, но которым ты не обеспечишь деревню.

– Но ведь кто-то должен дарить радость! – возмущенно отстаивал свои права ежик. – Если бы вы только видели, как в саду красиво.

– Вот именно, одной лишь красотой сыт и одет не будешь, – подметил отец. – Это только горькая правда, которую ты должен принять сынок.