Тайны драгоценных камней и украшений

Но это вполне известные анекдоты. Мы, однако, не привыкли порой увязывать в единую картину даже согласованные временем события и тем самым упускаем из виду истинных героев. Мало кто задумывался над еще одним невероятным происшествием, которое мог сотворить только Милорадович. Разыгранная именно генералом сцена, пожалуй, запечатлена на знаменитой картине Василия Ивановича Сурикова «Переход Суворова через Альпы».

Князь Александр Васильевич Суворов изображен на полотне на краю снежного обрыва, изумленно и восхищенно взирающим на солдат, что лихо штурмуют пропасть, летя вниз по снегу, словно на салазках. А ведь лишь Милорадович, заметив замешательство солдат перед непосильной задачей, мог крикнуть: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!» – и резво покатиться на спине с горы в неприятельский лагерь. Солдаты дружно и весело последовали его примеру.

Художник Суриков также ездил в Альпы во время работы над картиной. – «Около Интерлакена сам по снегу скатывался с гор, проверял. Сперва тихо едешь, под ногами снег кучами сгребается. Потом – прямо летишь, дух перехватывает». Он поясняет: «Какой ужас там. Не верится, чтобы даже Суворов мог перейти Альпы в этих местах. А все же перешел». При этом и Суворов так же откровенен. «На каждом шагу в этом царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверзтые и поглотить готовые гробы смерти…» – признается он в донесении Павлу I.

Впрочем, Милорадович частенько прибегал к подобной, весьма провокативной тактике. Ходя в штыки и неся порой даже полковое знамя, восклицал: «Солдаты! Смотрите, как умрет генерал ваш!» и бесповоротно двигался вперед.

За стремительность марш-бросков Милорадовича называли «крылатым». Князь Михаил Илларионович Кутузов писал к нему: «Ты ходишь скорее, чем ангелы летают».

Безусловный оригинал, Милорадович получил от Александра I в 1813 году титул графа Российской империи за боевые заслуги именно, а не кабинетные интриги. И девизом избрал слова: «Прямота моя меня поддерживает».

Удивительно, но такой открытый и прямодушный человек незаметно для себя миновал зоркое око императора Павла I, избегнув гонений, с чем справились немногие. А с Александром I, будучи уже генерал-губернатором столицы, попросту приятельствовал. Именно с Милорадовичем и Александром связан замечательный анекдот. – Как-то генерал явился во дворец с докладом, и находился он в тот момент в очень вздорном настроении. Императору уже доложили, что такое настроение графа связано с огромным карточным проигрышем. Царь (а он, известно, очень не любил игру), благодушно оставив Милорадовича в кабинете, отправился в библиотеку, взял первую книгу, вырвал все страницы и положил туда пачку ассигнаций. Воротясь, он протянул генералу книгу: «Возьмите, Михал Андреевич, может быть, это вас как-то утешит». Милорадович, обнаружив ассигнации, пришел в умиление и мигом проиграл их все. На следующий день он снова явился во дворец, но, будучи даже в большем проигрыше, был весел. «Ну, как сегодня ваше настроение?» – поинтересовался Александр Павлович. «Прекрасное! – отвечал Милорадович. – Я в восхищении от прочитанного! С нетерпением жду продолжения!». Александр Павлович вышел из кабинета и проделал ту же операцию, что накануне. И опять передал книгу графу, строго присказав при этом: «Возьмите, граф. Том второй и последний!»

Графу Милорадовичу принадлежит и еще одна совершенно апокрифичная реплика. Как известно, официальные распоряжения Императорского Величества сопровождались большим количеством «вводных» слов, как то: что-то там Всея Руси «соизволил». Нетерпеливый Милорадович, опять же приятельствуя с императором, отчего многое было ему позволительно, иной раз рассеивал весьма откровенную задумчивость императора: «Александр Павлович, ну, извольте уже соизволить!»

Вообще император прощал Милорадовичу многое, покоренный смелой его открытостью и щедростью, влекущей огромные долги, без которых Милорадович считал жизнь скучной. В легенду вошли пышные балы в бытность его Киевским военным губернатором, званые обеды, что он давал от имени генерал-губернатора Санкт-Петербурга, и знаменитые праздники на даче, что он снимал для артисток на Екатерингофской дороге.

Прощал ему Александр Павлович и его роскошные шали и собольи шубы, дивившие всю столицу, покоренный его изящным щегольством. И его любовные похождения, покоренный отменным искусством волокитства. Что ж, на последнее граф имел полное право – он не был женат. Ну, и на многое другое Александр Павлович закрывал глаза, конечно, тоже. Может быть, и потому, что и сам царь, как и Милорадович, был немного либералом или пытался им слыть. Как верно заметил Николай Семенович Лесков, Милорадович «не желал преследовать слова, мысли и намерения, доколе они не проявлялись в явных нарушениях закона».