Тайны двора государева

Вдруг рявкнул:

– Малюта! Басманов! Отройте Василису. Коли жива, доставьте сюда. Пусть посидит на собственных поминках. – Хрипло рассмеялся: – Еще потешусь с ней, покойницей, а уж потом – в монастырь ее, блудню окаянную.

Прихватив двух стражников, копавших могилу, соратники государя поспешили к могиле.

Вскоре они приплелись обратно во дворец – на ватных ногах, словно побитые собаки. Басманов и Малюта повалились в ноги государю:

– В гробу Василисы нет. Вознеслась, должно быть…

– Куда вознеслась? – Государь вытаращил глаза, словно мерзким сфинктером, пожевал губами.

– На небеси! Домовина пустая…

– Ах, псы поганые! – Иоанн Васильевич стал ногами пинать сподвижников. Заорал: – Кто ведал о секретной могиле? Стражники? Сюда изменников!

Через несколько минут, заливая ковры трапезной кровью, в предсмертных муках корчились оба стражника:

– Не виноваты мы, государь-милостивец.

Сумрачно нахмурившись, Иоанн Васильевич расхаживал по трапезной. Тихим зловещим голосом произнес:

– Кто еще про могилу знал? Никто? Стало быть, виноват один из вас – или ты, Скуратов, или ты, Басманов! Обоих жизни лишу, скорпиев ядовитых, – не ошибусь! – И государь воздел любимое орудие убийства – посох. Его серебряный наконечник уже был обагрен кровью.

Басманов увернулся, подполз, обнял сафьяновые государевы сапожки:

– Вспомнил, еще отец Никита отпевал… и на могилке служил…

Самодержец опустил посох, задумался: «А что, Никита мог! Читает много, на меня, гордоус, зрит без страха!» Рявкнул:

– Никиту ко мне! И обыщите слободу, погоню на дорогах устройте.

Басманов добавил:

– У Федора, кладбищенского попа, обыскать следует! Они ведь дружки завзятые. А Никита сейчас на службе в Троицком соборе.

– Скуратов – к отцу Федору, все перерой у него! А ты, Басманов, доставь сюда Никиту. Да смотри, чтоб не сбежал, шкуру с тебя спущу!

– У меня небось не убегет, – хвастливо бросил Басманов.

Он выскочил во двор. Метель ударила ему в лицо.

Клад

До Троицкого собора – рукой подать. Басманов прибежал туда как раз тогда, когда служба закончилась и последние прихожане спускались с паперти. Возле левого придела Никита о чем-то шептался с тщедушным отцом Федором.

– Вот вы мне, отцы святые, и нужны, – насмешливо сказал Басманов. – Тебя, Никита, приказал государь к нему доставить. А ты, Федор, надобен другу моему Малюте Скуратову. Он как раз к тебе домой собирается, жилы из тебя, фарисея лукавого, вытянет.

Обмер отец Федор, смертельно побледнел. Никита ободрил, подмигнул:

– Беги домой, встречай гостя важного, на питье отважного!

Басманов хмыкнул:

– Кто у нас обедает, тот и наши проделки ведает!

Никита быстро наклонился к уху отца Федора, что-то отрывисто сказал. Басманов злобно прикрикнул:

– Эй, по углам не жмитесь, царю во всем повинитесь! Давай, Никита, облачайся в тулуп да пошли во дворец.

– Скажи государю, что сей миг приду!

Басманов ощерился:

– Уж нет, во дворец купно пойдем! А то ищи тебя потом, как ветра в поле.

Тем временем отец Федор стремглав понесся домой. Прохожие удивленно открывали рот:

– Ба, царские рысаки отца Федора не достанут. Куда он, на пожар?

Никита, тем временем набрасывая тулуп поверх парчовой ризы, изображал на лице радость:

– У меня, друже, нынешнее утро удачливое. Такой случай… боюсь говорить, вдруг проболтаешься кому.

– Чего вякаешь – случай? Об чем это?

– Побожись, что никому не обмолвишься!

– Крест, что ль, целовать? Сказал: никому не проболтаюсь. Ну?

– Мой сарайчик знаешь, где коня ставлю? Достался по наследству от покойного отца Гермогена. Завел сегодня конька, – а он у меня умный, что дьяк думный! – ржет и копытом в землю бьет. Наклонился я, сенцо разгреб – словно блестит что-то. Лопатой копнул, а там – серебряный укропник. Достал его, крышечку открыл – полно золотых монет – толстые, тяжелые, по-грецки написано на них. Во как!

– Куда, отец Никита, чужой клад дел? Поделиться следует со мной.

– Так и быть, пяток монет дам, только вот вернемся от государя…

– После государя тебе ни злато, ни серебро уже не понадобится, – захохотал Басманов. – Одна только панихида потребуется… Царицы, во гроб положенной, нет! Двух стражников, что землю копали, государь посохом, яко копьем, прободил – до смерти. Теперь тебя допрашивать будет.

Никита напустил на себя вид изумленный:

– Кому же мертвый труп надобен, хоть и царицын?

– Ты не ведал, что живая она была положена – для острастки? Уже по всем дорогам рыщут, по всей Александровке. Малюта направился неспроста к твоему дружку – отцу Федору.

Никита возмутился:

– Страсть какая – живьем в гроб! Истинно в Писании сказано: «Яко и тварь рыдает, своего владыки видя бесчинства!»

Басманов оглянулся:

– Не умствуй! Многим разговорчивым ребра сокрушили и кнутом до костей облиховали. Государь ведает, что творит. Ну, святой отец, показывай клад, тобой обретенный, а то я тебя!..

Перекрестился Никита на образа, сказал непонятное:

– Прости, Господи, мое прегрешение! Обаче, и на Страшном суде готов за него ответ держать…

Быстрый ход