Тайны двора государева

Но любимого развлечения Петра, публичной казни, на сей раз, к великому огорчению черни, не было. Дабы не множить срам своей фамилии, Петр — это утверждали многие — приказал тайно удавить царевича в крепости. В сохранившейся «Записке о погребении» сказано: «Июня 26 числа в седьмом часу пополудни, царевич Алексей Петрович в С.-Питербурхе скончался. И июня ж 27 тело царевича положено по обыкновению в готованный гроб, который обит был кругом черным бархатом, и поставлено в оном гробе в С.-Питербурхской крепости в деревянных хоромах…»

Похороны были пышными, каких «изменникам» никогда не делали. Простые люди были беспрепятственно допущены к телу для прощания. Явились толпы, многие рыдали. В отличие от Петра народ Алексея любил.

Хоронили 30 июня — с архиереями, архимандритом, генералитетом, министрами, под звон колоколов и стройное пение нескольких хоров, при стечении всего народа.

В страшных рыданиях зашлась возле гроба рыже волосая Афросинья — по царской милости ее оставили жить.

И вот еще несколько строк из официальной реляции: «Царское Величество и Ее Величество Государыня царица соизволили с телом царевичевым проститься и оное целовали; а потом господа министры и прочие персоны прощались и целовали тело царевичево в руку. И по совершении надгробного пения, тело царевичево, покрыв кровлею гробной, из Троицкой церкви вынесли в С.-Питербурхскую крепость к соборной церкви святых верховных апостолов Петра и Павла, к уготованному к погребению оного месту».

Государь шел за гробом весьма мрачный. Может, совесть грызла?

Возмездие

Сибирь — страна громадная, немереная. Больше года столичные ревизоры пытали там истину. Вернулись под новый, 1719 год. И полковник Эбинг, и капитан Богатырев положили отчеты. Государь грустно покачал головой:

— Сведения собирали об одном и том же, а разнятся они, как мортира от церковного кадила. Полковник Эбинг, как же вы смеете скрывать преступления губернатора Сибири Гагарина?

Старинный историк писал: «Бедняга стал умолять государя о пощаде, искренно сокрушаясь, что он совершил столь гнусное дело. Он рассказал, как был перед отъездом приглашен императрицей и как, вняв ее просьбе, согласился на низкий обман».

— Кому ты присягал на верность, мне или жене моей? — грозно нахмурился государь. — Я сам перед тем же Богом присягал в душе моей блюсти ненарушимо правосудие, наказывать нарушающих оное, кто бы он ни был, и искоренять всякую неправду. В силу сего священнейшего обязательства и долга моего должен ты умереть, как нарушитель истины, укрыватель злодейства и преступник…

Полковник упал на колени и обнажил свою грудь, исполосованную ранами:

— Это принял я за вас, государь, в боях со шведами. Помилуйте!

Государь малость поразмышлял, вздохнул и вдруг тоже опустился на колени. Он усердно исцеловал все раны и назидательно сказал плакавшему полковнику:

— Я почитаю шрамы, принятые за Отечество. Но умереть ты должен, дабы не нарушить законы.

Эпилог

Полковнику Эбингу голова была отрублена в воскресный день на Троицкой площади. Любопытных собралось мало, ибо зрелище казней всем изрядно приелось.

Не забыл Петр взыскать и с Гагарина. Вскоре после возвращения ревизоров из Сибири, уже в январе 1719 года, Матвей Петрович был арестован и, как принято, подвергнут жутким мукам. Участие в розыске принял и Петр. Когда он полоскал Гагарина кнутом, то вышиб ему глаз — возможно, ненарочно. Спрашивал: «С государыней блудно грешил?» Гагарин с ненавистью пронзал Петра единственным оком и упорно мычал: «Не-ет!»

Имения Гагарина, понятно, конфисковали.

Судьи, рассмотрев материалы следствия, голосовали единодушно: казнить смертной казнью.

Петр обратился к Екатерине:

— Коли желаешь, оставлю Матвейке жизнь.

Та скривилась:

— Плюю на него!

Повесили Матвея Гагарина на Троицкой площади теплым солнечным днем 16 марта 1721 года. Впрочем, некоторые историки (А. Башуцкий и другие) утверждают, что он был обезглавлен секирой.

В жизни капитана Богатырева ничего не изменилось. Как и прежде, не хватало жалованья: часть его Сергей Матвеевич отправлял старой матушке в Москву, остальное оставлял за карточным столом. Ведь он всегда и во все игры играл по-честному.

Впрочем, впереди у Богатырева было еще много приключений.

Бриллианты императрицы

Командир русского флота в Северной войне, а с 1718 года президент Адмиралтейств-коллегии граф Федор Матвеевич Апраксин возвращался из Красного Села. На рассвете прошел короткий, но обливной дождик. Теперь же небо расчистилось, золотыми столпами падал среди стволов деревьев солнечный свет, пробивал в низинах молочный пар, весело блестел на черных ветвях дуба и тяжелой изумрудной хвое вековых сосен.