Тайны Елисейского дворца

Маркиз де Балинкур, исполняя обязанности главного камергера при королевском доме, безусловно, должен был там часто присутствовать, хотя обязанности его не были слишком обременительны – королева Жюли была к нему более чем снисходительна. Ее снисходительность позволила Морису принять приглашение Лауры на ужин наедине в день, который она назначила и ждала с нетерпением. Она воображала, как они начнут его с легкой закуски и шампанского, а потом… Предвкушая сладостное продолжение, Лаура постаралась сделать все, чтобы быть обворожительной. И отражение в зеркале подтвердило ей, что так оно и есть.

Она, любуясь, прибавила еще капельку духов, и тут Аделина подала ей записку, которую только что принесли и попросили передать срочно. Разумеется, это было очередное мерзкое анонимное письмо из тех, которые нужно бросать в камин, не читая, и которые Лаура прилежно читала всегда.

Письмо мгновенно вывело ее из себя. В нем сообщалось, что красавец Морис не приедет сегодня, так как в замке Морфонтен его удерживают слишком нежные узы, которые он не захочет развязать… Ответ последовал незамедлительно.

– Карету, запряженную четверкой! Я еду за город! – распорядилась Лаура.

Несколько минут спустя закутавшись в широкий бархатный плащ черного цвета, подбитый горностаем, она выехала из Парижа и направилась в Санлис. Было уже около десяти вечера, когда карета остановилась перед сторожевым постом Морфонтена.

Кучер Жером спустился с козел и сообщил, что госпожа герцогиня д’Абрантес желает немедленно переговорить с маркизом де Балинкуром и будет ожидать его здесь.

Сержант, начальник поста, почтительнейшим образом ответил, что сие кажется ему весьма затруднительным, учитывая поздний час и полученные им распоряжения относительно безопасности ее величества королевы Испании. Лаура немедленно вмешалась.

– Что за отговорки, сержант? Вам же сказали, кто я такая. И я ни в коей мере не посягаю на покой ее величества. Я желаю говорить с ее камергером.

Однако элегантная карета с гербами и ее прелестная хозяйка ни в чем не убедили сержанта.

– Абрантес? – переспросил он. – А это, случаем, не Испания?

– Нет, Португалия.

– Ну, это одно и то же. Испанцев без особого разрешения мы вообще не пускаем.

– Ну, так пошлите кого-нибудь из ваших людей за разрешением. И поскорее! Я спешу.

Сержант не собирался исполнять и эту просьбу.

– Мне очень жаль, но…

– О господи! Это слишком! Вперед! И быстро!

Жером в один миг стронул с места лошадей, и карета исчезла в темноте парка прежде, чем цербер успел приложить ружье к плечу.

Как Лаура и предполагала, в замке еще не спали, и весь первый этаж был ярко освещен. Подбежал лакей и два конюха, конюхи занялись лошадьми, а Лаура, как только лакей открыл дверцу, спрыгнула на землю и побежала в замок. Ей не составило труда дойти до гостиной, где вокруг «королевы» Жюли толпилось немало народу. Сама она играла в трик-трак с Балинкуром, а ее сестра Дезире, маленькая кубышка, лишенная всякого очарования – невольно порадуешься, что она не села на трон рядом с Наполеоном! – дремала в кресле перед камином под хрустальные звуки арфы, которые не слишком уверенно извлекала госпожа де Флотт.

Остальные, кого Лаура не дала себе труда рассмотреть, достойно скучали в просторной зале, но скука, похожая на оцепенение, мгновенно улетучилась, как только в дверях появилась молодая женщина, не дав возможности лакею объявить о себе. Все поднялись со своих мест, а Лаура, послушная протоколу, присела в быстром, но безупречном реверансе и столь же быстро произнесла:

– Прошу прощения, что тревожу вас в столь поздний час, милая Жюли, но вынуждена расквитаться по счету.

И немедля отвесила Балинкуру пощечину.

– Это вас научит обращаться со мной по достоинству, – провозгласила она. – Можно подумать, мне нет другого дела, как только вас ждать, когда вы предпочитаете сидеть здесь и ворковать с этой индюшкой! – Тут она кивнула в сторону арфистки.

– Однако, герцогиня, – возвысила голос «королева Испании» – я хотела бы знать, с какой стати вы позволяете являться ко мне поздним вечером без доклада и оскорблять одного из моих дворян, на которого вы не имеете никаких прав?

– Никаких прав? Да будет вам известно, что он мой! – объявила Лаура, забыв обо всем, в том числе и о последствиях. – А я, я его, но я не потерплю, чтобы он меня обманывал, как посмел сегодня вечером. Обещал приехать ужинать и не приехал, даже не извинившись.

– Но я написал вам, госпожа герцогиня, и объяснил…

– Что? Что вы предпочитаете скучать при этом несносном дворе в ожидании, когда отправитесь в постель к этой Флотт?!

– Постараемся объясниться. Мне кажется, возникло недоразумение…

– Возникло. И вы опять не смогли мне не солгать!

Гнев Лауры утих, сменившись нестерпимой болью, и она, так же быстро, как вошла, повернулась и вышла, торопясь к карете, как к надежному убежищу. Она не желала оставаться ни секунды в этом стане врагов, не желала слушать жалкие и лживые извинения любовника. Все было кончено. Кончено навсегда!..